Петр Игнатов - Записки партизана

Словом, торжественно выдавая Казубу диплом первой степени, мы очень неохотно отпускали его: мы с радостью оставили бы его в своем отряде. Но не отпустить его было невозможно. Глуховцев уже несколько раз настойчиво требовал к себе и Володю, и Казуба.

Сам Александр Ерофеевич не проходил курса в нашем «вузе». Он только привез на Планческую своих будущих минеров, пробыл у нас день-два и уехал обратно. Но за эти короткие часы, проведенные в нашей фактории, после обстоятельных бесед с Ветлугиным и Кириченко, он понял все значение минной войны в предгорьях и, естественно, с нетерпением ждал наших учеников.

В марте немцы были выбиты из Абинской, но крепко держались за Крымскую — самую крупную станицу на Кубани и узел железных дорог: Краснодар — Новороссийск, Крымская — Тимашевка, Крымская — Тамань. Станица стояла на ближайшем предполье немецкой «Голубой линии». На краю Крымской широко раскинулся крупнейший в Советском Союзе комбинат консервной промышленности имени Микояна, и естественно, что немецкое командование приказало гарнизону Крымской оборонять станицу до последнего солдата. Как обычно бывало в таких случаях, фашисты, укрепив станицу, свой первый удар обрушили на партизан, чтобы обезопасить себя с тыла.

В горячих схватках крымчане понесли тяжелые потери. Жили они в полуразрушенных лесных сторожках у лесников, на стоянках лесных артелей, а то и просто в землянках. С питанием было плохо. Доходило до того, что подмешивали в муку мягкую древесину. Появилось много больных. А как раз теперь и надо было драться в полную силу. Вот тогда-то Казуб и начал жестокую минную войну.

Основное шоссе Крымская — Новороссийск, проложенное параллельно железной дороге, фактически было закрыто для немцев: оно часто навещалось нашей бомбардировочной авиацией и простреливалось нашей дальнобойной артиллерией. Немцы волей-неволей перешли на промежуточные дороги, в сторону Варениковской и станицы Киевской, двигаясь по ним преимущественно ночью. Длинные вереницы машин, тяжело груженных ящиками, утопая в грязи, медленно тащились в ночной мгле. Проходили конные обозы с впряженными в телеги четверками лошадей. Погонщики, сидя на ящиках со снарядами, что есть силы хлестали измученных лошадей. В промежутках между транспортами брели по колено в грязи усталые пехотные части, подбрасываемые из резервов на переднюю линию. Группы немецких солдат, пытаясь обогнать застрявшие обозы по целине, вязли в густом черноземе, превратившемся в липкую, вязкую грязь, выбивались из сил и возвращались обратно на дорогу. К утру движение затихало — немцы боялись советской авиации, и только изредка трусливо проскакивала одинокая легковая машина, отчаянно буксуя в лужах жидкой грязи.

Вот сюда-то, на эти дороги, и вышел Казуб со своими минерами. На двенадцатом километре шоссе Крымская — Тамань лежит глубокая балка, заросшая густым лесом. В сумерки по низу балки, к дороге, скрытно пробрались темные фигуры. Одни залегли у дорожной канавы и замерли. Другие выползли на дорогу и быстро начали копать ямки в колеях, укладывая в них маленькие ящички. Со стороны казалось: опытные садоводы любовно высаживают драгоценную рассаду — так бережно работали минеры, стараясь не разбросать вынутого грунта. От минера к минеру ходил Казуб, придирчиво проверяя работу.

Когда последняя мина ушла в землю, вдали послышался шум приближающейся большой транспортной колонны.

Казуб, еще раз обойдя место работы, дал сигнал отхода. Минеры отошли в глубину балки. Отсюда Казуб ему одному известными тропами повел свою группу в ночную тьму. Но не успели они пройти и полтора километра, как сзади прогремел взрыв: это взлетела на воздух первая машина с охраной колонны. Еще несколько минут — и снова взрыв. Он длился долго, будто близкое эхо многократно повторяло глухие удары: рвались снаряды в машине.

— Ну, теперь они здесь основательно застряли! — спокойно сказал Казуб. — Но мы сюда еще вернемся. А сейчас — ходу, товарищи: у нас еще много работы.

Долго шли партизаны, поднимаясь на холмы и опять спускаясь в низины. Лес перешел в кустарник. Впереди лежала ровная степь с редкими зарослями терна. Чуть левее возник неясный шум; он усиливался с каждой минутой.

— Правильно вышли, — удовлетворенно сказал Казуб. — Дорога на Киевскую. Здесь мостик должен быть рядом, с него и начнем.

Действительно, через высохшее русло лесного болотца был переброшен мостик длиною в полтора-два метра. Обычно немецкие машины проходили через него, не сбавляя хода и часто даже не замечая его. Никакой охраны у мостика не было. Этим и решил воспользоваться Казуб: ему нужно было хотя бы на четверть часа задержать движение машин по шоссе, чтобы подготовить основной удар.