Петр Игнатов - Записки партизана

Как только он скрылся из виду, у доски моментально словно по чьей-то команде водворился порядок…

Однако рано или поздно немцы должны были разгадать эти нехитрые махинации, и Лысенко забеспокоился. Он решил посоветоваться со Шлыковым и принять решительные меры.

В помещении маргаринового завода на третьем этаже, в большом зале по приказу Родриана был устроен банкет в честь старых рабочих комбината.

Родриан приказал в расходах не стесняться. И Герберт Штифт постарался.

Лестницу, ведущую в зал, уставили пальмами и устлали дорогими коврами. Сервировка поражала своим блеском и изысканностью — хрусталь, тонкий фарфор, массивное серебро. Разумеется, все это добро было краденым, захваченным немцами у мирного населения. Стол, накрытый на тридцать персон, ломился от дорогой снеди. Стояла целая батарея бутылок с немецким мозельвейном, русской водкой, английским портвейном, французскими ликерами…

Во главе стола уселся сам Вильгельм Карлович Родриан. По правую руку сидел Шлыков. Слева — Покатилов.

Когда все приглашенные расселись, Родриан встал и поднял бокал. И без того в зале не было оживления, а теперь воцарилась напряженная тишина.

— Господа! — сказал Родриан. — Я пригласил вас, чтобы почтить вашу старость, плодотворный и многолетний труд, преданность и верность своим настоящим хозяевам. Давно, очень давно с многими из вас я начал строить этот завод. Должен сказать, что он ни в какое сравнение не может идти с тем, что мы видим теперь на его месте. Но он был началом. У вас, русских, есть хорошая поговорка: «Лиха беда — начало»… Потом настали тяжелые годы большевистского засилья. Я знаю, в глубине души все вы верили: придет время — и снова вернутся старые хозяева. И вот время пришло. Победоносная германская армия, завоевывая мир, завоевала Кубань. Мы снова вместе. Вы снова служите своим старым хозяевам. Служите верой и правдой, как служили когда-то. Честь вам и слава за это!.. Я призываю вас к тому, чтобы вы плодотворно трудились, влияли на молодежь, развращенную большевиками, и давали германской армии все, что она потребует в ее победном шествии по земному шару. Мы со своей стороны должным образом обеспечим вашу почтенную старость. И вот первый свой тост, господа, я поднимаю за всех вас — за старых рабочих!

И Родриан еще выше поднял бокал. За столом наступило неловкое замешательство. Все ждали чего-то.

Первым поднялся Шлыков. Он молча чокнулся с Родрианом и залпом выпил водку. Вслед за ним то же самое и тоже в полном молчании сделали и остальные.

Родриан был доволен этим началом: шутил, смеялся, радушно угощал своих «дорогих гостей». Но веселья не получалось, рабочие держались замкнуто, настороженно. Почти никто ничего не ел и не пил. Родриан снова поднялся с бокалом в руке.

— Господа! — сказал он. — Я одинаково ценю вас всех, как старых рабочих, верно и преданно служащих своим прежним хозяевам. Но одного из вас я хочу выделить особо. Речь идет о нашем уважаемом Гаврииле Артамоновиче, о господине Шлыкове. Это он начал вместе со мной строить завод на пустыре. Его кровно оскорбили большевики. Они сделали его из директора простым кладовщиком. Это он, Гавриил Артамонович Шлыков, первым открыл перед нами ворота комбината. И я должен признать: многое из того, что мы сделали по восстановлению заводов, сделано по указаниям и советам господина Шлыкова… Я пью за Гавриила Артамоновича. Пусть каждый молодой рабочий берет пример со Шлыкова!

Все поднялись. Только Шлыков молча и неподвижно сидел на своем стуле, будто не слышал, что говорил Родриан.

— Я пью за ваше здоровье, господин Шлыков! — повторил тот.

Шлыков встал. Бледный как полотно, поднял бокал.

— Я принимаю ваш тост, господин Родриан, — негромко сказал он.

В зале наступила тишина. Казалось, каждый слышал биение своего сердца.

— Я принимаю ваш тост, господин Родриан, — повторил Шлыков. — Не пожалею жизни, чтобы выполнять свой долг, веление своей совести. До своего последнего часа буду свято блюсти эту клятву… Счастьем сочту, если каждый молодой рабочий на комбинате скажет: «Хочу быть таким, как Шлыков».

Шлыков протянул бокал, чокнулся с Родрианом и до последней капли осушил бокал.

Родриан испытующе смотрел на Шлыкова. Казалось, он хотел прочесть в глазах Гавриила Артамоновича истинный смысл его слов. Шлыков спокойно выдержал его взгляд. Он сидел за столом такой же, как всегда: сутулый, сдержанно почтительный. И Родриан, по-видимому, успокоился.