Мария Романушко - Карантин

Сильный запах гари, горелой проводки. Оказывается, перегорел шнур у нашего кипятильника… Открываем окно, да пошире.

Из “сестринской” выбегает Галина Павловна и бежит по коридору с криками: “Что горит?! Где? что горит?…”

Через минуту она заглядывает и к нам: “У вас ничего не горит?” – “Ничего,” – с чистой совестью говорю я. “А запах гари слышите?” – “Да, запах слышим…”

Она уходит, озадаченная, так и не выявив источника странного запаха, а нас с Ксюшей начинает бить нервный смех…

– Всё, Ксюня, – говорю я, – это – знак! Больше больничных чаёв не будет. Следующий чай будем пить уже дома…

25 октября 1994 года, вторник, 4 часа утра.

Под нами – реанимация. Я проснулась час тому назад и долго и тщетно пыталась уснуть. Уснуть – невозможно: из реанимационного бокса доносятся душераздирающие стоны… Слышимость такая, что кажется: этот несчастный стонет не этажом ниже, а прямо у нас в палате. (Наверное, потому, что во время капремонта, который всё ещё длится и никогда, видимо, не будет завершён, сделали дыру сквозную в полу в углу палаты – “окно” в реанимацию). Я закрывала голову одеялом, затыкала уши пальцами – бесполезно: от этих стонов и криков не отгородишься. Тогда я поняла, что мне нужно помолиться об этом страдальце. Помолившись, я немного успокоилась и напомнила себе: я в больнице – и это естественно, что я слышу стоны, ведь больница – это БОЛЬ…

5 утра. Стоны под нами стихли… Уснул – или?… Помилуй, Господи, этого несчастного. Может, я для того и проснулась, чтобы помолиться о нём? Может, он одинок и помолиться о нём больше некому?

Нет, это не так! За нас всегда молятся светлые силы, они всегда рядом. На одной человеческой молитве мир не удержался бы…

…Пять утра, без конца укрываю Ксюнечку, очень досадно мне, что она хлюпает носом. Но в октябре да в больнице не захлюпать?… Тем более, в больнице, в которой производится капитальный ремонт! И потому она в таком состоянии – как после бомбёжки…

Вчера Ксюша сказала: “Давай, когда вернёмся домой, будем заниматься только рукоделием и спортом”.

– А еду готовить?

– Ну, ещё готовить еду, – соглашается Ксюша.

– А путешествовать по нашим любимым местам?

– Ну, ещё путешествовать, – соглашается Ксюша.

– А книжки читать?

– Ну, ещё читать книжки, – соглашается Ксюша.

– А ходить в гости? А в цирк? А на занятия в “Ладогу”?

Она захохотала, мы обнялись и закружились вместе под медитативную музыку…

– А помнишь, как ты была маленькая, и мы с тобой вот так же танцевали: ты у меня на плече?

– Помню.

– Помнишь, как ты любила Марио Ланцо? “Валенсия, Валенсия!…”

– Помню!

Какое счастье, Господи, что и она это помнит!

…Вспоминаю тудности первых больничных дней: как она меня отталкивала от себя. И как я обижалась на это, впадала в отчаянье и устраивала выяснения отношений…

Прости меня, моя хорошая. Ужасно стыдно теперь за все эти нелепые выяснения. Как же я была зациклена на себе! Зациклена на своих переживаниях: любишь – не любишь?… сильно – или не очень?… И не только к тебе с этим приставала, но и к папочке, и к Антоше: любишь – не любишь?

Мне кажется, больница меня от этого вылечила. Не дай Бог заболеть когда-нибудь вновь этой болезнью…

Да и тебя больница расколдовала. Ведь раньше ты ни с кем, кроме своей семьи, не общалась. И не хотела общаться! А теперь…

– Ведь мы отыщем Женечку, правда? – спрашиваешь ты уже в который раз.

– Обязательно отыщем!

Выходит, что не зря мы сюда попали. Не было бы счастья, да несчастье помогло… Господь всякую боль может обернуть во благо человеку. И слава Богу за всё.

25 октября 94, вторник.

Когда проснулась Ксюнечка, я сообщила ей о своём решении уехать прямо завтра. Она это восприняла с ликованием.

…И вот уже четыре часа дня, а мы всё складываемся и складываемся в большом азарте. Сворачиваем нашу экспозицию… Ксюша уже упаковала три больших пакета. С особой тщательностью запаковывался Дом гномов.

– Да… кончается наша больничная жизнь, – философично заметила дочка. – Начинается жизнь домашняя!

Снимаем картинки со стен. Стены постепенно оголяются… Являя нам своё серое убожество.

– Ой-ой! Погоди снимать всё сразу! – вскрикнула Ксюша. – А то страшно становится… Нам же ещё одну ночь здесь ночевать.

И всё-таки мы здесь славно пожили. Спасибо Господу за всё.

Картинки больничной жизни, которые останутся в памяти надолго: