Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

III

Те дни мне особенно памятны тем, что снова, в третий раз за время войны, передо мной возникли берега Псела.

Никогда не забыть первой встречи с ним в сентябре 1941 г. После невероятно тяжелых боев в окружении, гибели многих дорогих сердцу боевых товарищей, в том числе командующего фронтом М. П. Кирпоноса, членов Военного совета М. А. Бурмистенко и Е. П. Рыкова, начальника штаба В. И. Туликова и других, в час, когда смерть занесла свою косу и над нашей группой, пробивавшейся на восток, эта река стала для нас как бы чертой, где кончалась ночь фашистской оккупации. Как я уже рассказывал в первой книге "На юго-западном направлении", здесь мы тогда с боями прорвались к своим и возобновили организованную борьбу с врагом.

Вторая встреча с Пселом произошла уже ранней весной 1943г., когда наша 40-я армия, наступая на запад от Харькова, освободила сотни населенных пунктов и форсировала эту реку на участке от Сум до Лебедина. Тогда нам пришлось по приказу командующего фронтом отойти от нее.

Но вот прошло около пяти месяцев, и мы снова у ее берегов, теперь уже для того, чтобы навсегда изгнать врага с родной земли. Сколько важных решающих событий произошло за этот сравнительно короткий срок! Если и тогда, весной, мы громили противника, то теперь - и это показала всему миру Курская битва - наши силы настолько возросли, что гитлеровцы уже были не в состоянии воспрепятствовать могучему натиску советских войск.

Кстати, такое положение на советско-германском фронте во время Курской битвы и после нее надолго стало предметом бессильной ярости гитлеровских генералов. Гудериан, например, даже после войны с явной неохотой признавал, что к упомянутому периоду "пожалуй, навсегда исключалось возобновление наступления в восточном направлении"{61}. А Манштейн, который в летне-осенних боях 1943 г. на Украине окончательно растерял свои лавры, в неистовой злобе уверял, что советские войска представляют собой гидру, у которой "на месте одной отрубленной головы вырастали две новые"{62}.

Советский Союз, ведя справедливую, освободительную войну против немецко-фашистских захватчиков, наращивал мощь своей Красной Армии. В тылу формировались десятки новых дивизий, с заводских конвейеров сходило все больше вооружения и военной техники. Страна, ставшая единым военным лагерем и направившая под руководством Коммунистической партии свои усилия целиком на дело разгрома врага, давала фронту все необходимое для этого в непрерывно возрастающем количестве.

Такой оборот дела, разумеется, не был предусмотрен гитлеровцами. Они, как признавал тот же Манштейн, "не ожидали от советской стороны таких больших организаторских способностей в этом деле (в ведении войны. - К. М.), а также в развертывании своей военной промышленности"{63}.

Конечно, уже после войны гитлеровские генералы занялись всеми подобного рода рассуждениями, как и выискиванием аргументов для собственного оправдания. В период же нашего контрнаступления, о котором здесь рассказывается, все их усилия были направлены на заштопывание прорех, то и дело образовывавшихся в их обороне под натиском наших войск.

Но если враг пытался "удержаться на поле боя", то мы стремились отбросить его все дальше на запад. Ибо советские воины видели перед собой не просто поле боя, а родную землю, ждущую освобождения.

Об этом и думалось мне на берегу Псела. Глядя на светлые воды реки, я мысленно сравнивал три встречи с ней. У первых двух при всей их непохожести была одна общая черта: обе они закончились, увы, нашим отходом на восток. Третья, твердо верилось, будет иной, отсюда мы пойдем только на запад. Залогом тому была наша воля к победе, подкрепленная неизмеримо возросшей мощью Красной Армии...

Взглянув на карту местности, где мы тогда вели бои, нетрудно увидеть, что Псел здесь все более круто поворачивает на Юго-Запад. Например, от Верхней Сыроватки, где наступали части 52-го стрелкового и 2-го танкового корпусов, до реки, как говорят, рукой подать. Войскам же, действовавшим на левом фланге 40-й армии, даже по прямой нужно было преодолеть в несколько раз большее расстояние, чтобы выйти к прибрежному населенному пункту Сосновке. При этом, как я уже отмечал, нашим левофланговым войскам путь к реке преграждала сильная группировка врага, правофланговые же сломили сопротивление противника и вынудили его к отходу за Псел.

В таких условиях я решил отказаться от фронтального наступления на левом фланге и вместо этого усилить правый фланг и оттуда нанести удар в направлении Сосновки вдоль р. Псел. Тем самым мы могли ускорить выполнение поставленной армии задачи и сверх того основными силами выйти на тылы вражеской группировки в районе Ахтырки и Лебедина.