Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

Солдаты единодушно откликнулись на призыв покончить с войной, потребовали демобилизации. Часть офицеров воспротивилась этому. Но когда они собрались у крупного гришинского торговца Козодоева, чтобы тайно наметить план срыва требований солдат, последние по распоряжению солдатского комитета окружили козодоевский дом и арестовали наиболее реакционно настроенных офицеров. Вслед за тем дивизия прекратила свое существование. Часть оружия была брошена, остальное увезли с собой солдаты, многие из которых влились в Красную гвардию, чтобы защищать революцию.

Немало лошадей было роздано беднейшим крестьянам. Моей матери солдаты тоже подарили коня, и это было для нас большой радостью, как бы символом наступающих лучших времен.

А в это время надвинулась гроза с запада. На Украину хлынули немецкие войска. Они сбивали еще слабые красногвардейские отряды и шли все дальше на восток и на юг, грабили и убивали всех, кто им сопротивлялся. В Германию потянулись эшелоны с награбленным зерном, скотом, со всем, что приглянулось захватчикам. За немцами двигались гайдамаки и петлюровцы, восстанавливавшие власть помещиков и капиталистов. Смутное время было на Украине.

Когда по окончании первого курса я приехал на каникулы к матери, оказалось, что немцы и у нас забрали все подчистую. Семье надо было как-то жить, и я принялся за работу. Уходил в поле до рассвета, возвращался затемно. Трудиться я привык с детства, но никогда еще работа не была так тяжела, как в тот год, когда на Украине хозяйничали немецкие захватчики и контрреволюционные банды. Лошадей у крестьян осталось мало, и они их одалживали друг другу. Поля подверглись как бы нашествию сорняков, и прополка изнуряла. До изнеможения доводила и молотьба катком.

Но вот окончилось лето. Убран и обмолочен хлеб. Наступила осень, и я возвратился в училище. Занятия по-прежнему шли с перебоями, а вскоре стало трудно и с питанием. Немецкие войска, начав эвакуацию, забрали с собой и все запасы продовольствия у населения.

Но зато вслед за уходившими оккупантами шли отряды красногвардейцев. Развертывалась борьба с контрреволюционными бандами. Было не до учебы, и в 1919 г. я оставил училище. Приехав домой, участвовал в сборе продразверстки, выполнял другие поручения ревкома. А когда пришли деникинцы, расстреливавшие и вешавшие без суда всех подозреваемых в помощи Советам, пришлось скрываться. Наконец, в декабре того же года с приходом регулярных частей Красной Армии прочно установилась Советская власть. Однако гражданская война не была окончена.

В августе 1920 г. я вступил в комсомол и вскоре с Тимофеем Цыганенке был принят в отряд Куличенко, оперировавший в наших краях против белогвардейских и махновских банд. Вместе мы участвовали и в первых боях с махновцами в районе Чаплино, Синельниково, Павлоград. Тимофей тогда был ранен, но остался в строю.

Так началась моя военная служба, не прерывающаяся с тех пор ни на один день вот уже более полувека.

Должен сказать, что первоначальную военную подготовку к ней я получил еще в школе, и это до сих пор представляется мне очень важной составной частью воспитания юношей. Наряду с преподаванием общеобразовательных дисциплин нас обучали не только гимнастике, но и военному делу. Были специально отведенные часы для физической и строевой подготовки, упражнений в ружейных приемах, рубке, которые производились, конечно, деревянными винтовками и деревянными саблями. Эти занятия вели отставные унтер-офицеры, прививавшие нам любовь к военному делу, дисциплину, подтянутость.

Все это пригодилось мне впоследствии.

После боев с махновцами наш отряд влился в 1-ю Конную армию и в ее составе громил врангелевские войска в Таврии - под Мелитополем, Большим Токмаком и в Крыму. А в декабре 1920т. меня, Т. Цыганенке, С. Ткаченко и нескольких других молодых бойцов "с образованием" направили на курсы комсостава в г. Луганск. Но там мы учились недолго. Вскоре весь личный состав курсов был брошен на ликвидацию банд Каменюка и "Маруси", бесчинствовавших в донских и луганских степях. После их разгрома, в феврале 1921 г., Цыганенке, Басова, Ткаченко и меня направили в 5-ю Харьковскую артиллерийскую школу, а в мае того же года перевели в Харьковскую объединенную военную школу красных командиров. Там нас разъединили. Федор Басон попал в пехотный батальон, Тимофей Цыганенке - в кавалерийский дивизион, а Серафим Ткаченко и я - в артиллерийский.

5-я Харьковская артиллерийская школа была одним из лучших средних военно-учебных заведений того времени. Она имела отборный профессорско-преподавательский состав, в который входили такие военные специалисты, как Высоцкий, Дегтярев и другие, обладавшие широкими познаниями и опытом. Хорошие преподаватели были и в Харьковской объединенной военной школе, и мы, курсанты, были ими довольны. Во время учебы в этой школе мы неоднократно привлекались к борьбе с бандами на Харьковщине и Полтавщине.