Сергей Ильин - Витте

Из выступлений С. Ю. Витте в Государственном совете А. Ф. Кони совершенно верно уловил суть его подхода к решению государственных задач. Искренний приверженец монархии как формы российского государственного устройства и как политического принципа, он прямодушно протестовал против бюрократического произвола, предпочитая законодательное решение любого вопроса во всех его частностях. С. Ю. Витте не изменил своему правилу по всякому вопросу стремиться прежде всего выслушать мнение заинтересованных лиц и возражал против чисто бюрократического его решения, с насмешливым презрением относясь к весьма распространенному заблуждению, согласно которому чиновники всегда лучше простых смертных знают положение дел в той или иной области.

С. Ю. Витте указывал и на вредную привычку откладывать решение насущных проблем путем передачи их в многочисленные совещания и комиссии. Обширные, а иногда и многотомные труды этих комиссий не приносили ровным счетом никакой практической пользы. Они представляют ценность лишь для современных исследователей этой интересной, сложной и с каждым прожитым днем удаляющейся все дальше и дальше от нас эпохи.

При обсуждении любого вопроса он всегда настаивал на выделении приоритетов. Развитие в России грамотности С. Ю. Витте называл в числе первейших государственных потребностей. А. Ф. Кони запомнились его слова: «Дайте русскому народу, своею кровью приобретшему окраины и своим потом их долго содержавшему и потому не имеющему надлежащих средств для своего книжного учения, потратить, наконец, гроши на свою грамотность» 31. Он настаивал на увеличении государственных ассигнований на непопулярные среди либеральных политиков церковно-приходские школы и называл отказ от поддержки усилий церкви в деле распространения грамотности среди народа «вандализмом XIX–XX веков».

В церковных вопросах С. Ю. Витте стоял за свободу вероисповедания и защищал царские указы от 17 февраля и 17 апреля 1905 года от попыток сузить сферу их применения. Вызвав резкое замечание М. Г. Акимова, он отрицал право законодательных палат и правительства ограничить льготы, дарованные царем старообрядцам и сектантам «невредных» сект.

Характерную позицию С. Ю. Витте занял в вопросе об уничтожении стеснений для священников, слагающих с себя сан — их не принимали на государственную службу и даже ограничивали в праве свободного выбора места для проживания. Этот законопроект, утверждал С. Ю. Витте, относится к категории «вермишельных» — за 10 лет всего 700 священников сложили с себя сан, тогда как в стране есть целые народы, которым возбранена государственная и общественная служба.

Нередко он высказывал взгляды, огорчительные для немногих его друзей в Государственном совете. Выступая в прениях по законопроекту о больничных кассах для рабочих, С. Ю. Витте много и хорошо говорил о тяжкой участи рабочих, которые, в отличие от крестьян, большую часть своей жизни проводят без света и солнца, в ужасных для здоровья условиях. Вдруг в конце своей прочувственной речи он присоединился к требованию правых членов Госсовета о недопущении в правления больничных касс лиц, о которых производится политическое дознание.

Совершенно неожиданным для А. Ф. Кони явилось его выступление против разрешения поступать в университеты лицам без гимназического образования. С. Ю. Витте утверждал, что российская высшая школа и без того переполнена, и пока не будут открыты новые университеты, надо ставить формальные препятствия наплыву абитуриентов. Прежде чем писать закон, назидательно говорил С. Ю. Витте, надо озаботиться о расширении помещений для университетов и улучшении их преподавательского состава, который, по его мнению, находился в упадке по сравнению с былым временем. Ему толково возражал M. M. Ковалевский, сам действующий профессор.

А. Ф. Кони показалось, что выступления С. Ю. Витте против столыпинского аграрного законодательства были проникнуты личным неприязненным чувством. На самом деле он критиковал его с позиций своих собственных, уже известных читателю, представлений. «…В данном случае речь идет не о разрушении всем известной русской общины, ныне существующей со всеми ее недостатками, но имеющей историческую давность, для водворения вместо нее действительной личной собственности, а речь идет о разрушении общины для создания таких личных крестьянских собственников, которые неизвестны в других цивилизованных странах ни исторически, ни в теории гражданского права» 32.