Максим Ларсонс - На советской службе (Записки спеца)

К этому присоединялось еще то обстоятельство, что коммунистическая партия, в качестве правительственной партии, естественно должна была иметь своих собственных, партийных, людей в отдельных правительственных учреждениях, для того, чтобы не быть вынужденной опираться на совершенно чуждый ей аппарат служащих.

Этим всем объясняется громадный излишек человеческого материала в отдельных правительственных местах, в особенности в Москве, в новом местопребывании правительства.

Моя деятельность в Центротекстиле не давала мне никакого удовлетворения. Я поэтому был рад, когда инженер P. Л. заехал ко мне в начале февраля 1919 года в Москву, сообщил мне, что он по служебному поручению уезжает в Финляндию и предложил мне, если я желаю, сопровождать его официально в качестве его советника. Поездка должна была продолжаться всего от двух до трех месяцев. Я согласился, так как я страдал от московских условий жизни и охотно вырвался бы оттуда хотя бы на несколько месяцев.

Я обратился к народному комиссару финансов Крестинскому и просил его предоставить мне отпуск на несколько месяцев и откомандировать меня в народный комиссариат торговли, с целью служебной поездки в Финляндию. Крестинский согласился и написал по этому поводу народному комиссару Красину. Красин, живший тогда в Москве в гостинице Метрополь, в двух весьма скромных комнатах, охотно согласился послать меня с инженером Р. Л. в качестве его советника.

Красин объяснил мне, что инженер Р. Л. отправляется в Финляндию по поручению главного управления бумажным производством (Главбум) для того, чтобы заказать и закупить технический материал и принадлежности, необходимые для восстановления и для дальнейшего продолжения работ бумажных фабрик, общей сложностью приблизительно в 200.000 золотых рублей. Красин подчеркивал необходимость скорейшего исполнения этого поручения и просил меня оказать энергичную поддержку инженеру Р. Л.

Советская Россия была тогда герметически закрыта от внешнего мира. Дипломатические сношения с европейскими государствами, и прежде всего с соседними государствами, были совершенно прерваны. И с Финляндией не существовало ни дипломатических, ни иных отношений.

Поездка за границу была при этих условиях весьма опасным предприятием.

Все же мы выехали 2 марта 1919 г. из Петербурга на финляндскую границу, на станцию Белоостров, отстоящую от Петербурга на расстоянии менее часа езды. Финские пограничные власти потребовали от нас, чтобы мы немедленно оставили Финляндию и продолжали бы поездку на финском пароходе из Або в Швецию. Мы конечно должны были подчиниться этому требованию и 5 марта 1919 года прибыли в Стокгольм.

Инженер P. Л. заказал потребный технический материал, согласно поручению, в Швеции вместо Финляндии и наша задача была закончена. О возврате в Москву не могло быть и речи. Советская Россию все еще была блокирована. Все границы были и остались закрытыми.

Так как я не мог найти в Швеции никакого занятия, то я решился отправиться в Германию, получил разрешение на въезд и прибыл в июне 1919 года из Стокгольма в Берлин, где мне вскоре удалось найти службу в банковом учреждении.

Весною 1920 года экономическая и дипломатическая блокада, окружавшая советскую Россию как бы непроницаемой стеной, несколько поддалась.

Народный комиссар для внешней торговли, Л. Б. Красин, отправился в апреле 1920 года во главе большой делегации в Лондон и пытался по возможности вновь создать и развить экономические и дипломатические сношения с Англией и другими государствами Европы. На пути Красин побыл также в Швеции и в Дании и заключил 15 мая 1920 года в Копенгагене с уполномоченным шведского паровозного завода принципиальное соглашение о поставке 1.000 паровозов, имевшее чисто прелиминарный характер и не содержавшее ни технических, ни финансовых деталей.

После заключения этого соглашения проф. Ю. В. Ломоносов — известный специалист в области железнодорожного дела и постройки паровозов — был послан со специальным поручением в Стокгольм, чтобы заключить с соответственным шведским паровозным заводом окончательный и подробный договор и взять в свои руки реализацию этого договора.

В августе 1920 года Ломоносов приехал в Берлин, чтобы вести переговоры с союзом германских паровозных заводов о поставке паровозов для советской России, и я познакомился с Ломоносовым 18 августа по поводу одного делового разговора.