Владислав Дорофеев: Как Черномырдин спасал Россию

С Валентиной, хотя понравились мы друг другу сразу, встречались поначалу довольно редко, потом чаще… А в Домбаровку я ездил все реже, потом все стало ясно. Выбор был сделан. Это жизнь.

А мы с Валей не то что встречаться часто стали — поняли, жить друг без друга не можем! Валентина Федоровна была из доброй семьи, рабочей, казачьей. Мама ее, Анна Алексеевна Шепелева, одна четверых детей поднимала, отец еще в войну умер. Сама Валя работала мастером по пошиву легкого женского платья. Она к труду приучена с детства. Сделал ей предложение. Пока я служил в армии, брат Александр взял участок земли под строительство своего дома и мне — рядом, тогда это очень поощрялось, и предприятия всячески этому содействовали — для закрепления кадров. В то время вокруг Орска выросли целые поселки индивидуальной застройки.

Взял и я ссуду на заводе, и вместе с братом Александром сами и строили вечерами, да в выходные друзья-заводчане помогали. Конечно, тяжело было, но уже через год дом был готов, небольшой, но для нас тогда он был роскошный. Попросторнее хотел бы, да нельзя было: раньше ведь все регламентировалось.

Родителей к себе перевез. Отец в автоколонне шофером сразу начал работать.

А в Новый год и свадьбу сыграли. Мама нас старинной иконой благословила, как положено. Потом той же иконой Валя нашего сына Виталия со Светой благословляла.

В самых разных местах страны люди принимали Виктора Степановича за своего. В этом был один из феноменов Черномырдина.

— А детей чему пытались учить?

— Да ничему особенному, просто видели они, что отец и мать работают по совести — так и им надо. Правда, на старшего, Виталия, пришлось влиять при выборе профессии. Он после школы задумал идти в военное училище…

— Строго указали?

— Приказывать, указывать в таком деле бесполезно, я-то его характер знаю. Позвонил своему другу, командиру полка (его часть рядом с заводом в Оренбурге стояла, когда я был еще директором; сын у него того же возраста был, с теми же стремлениями, что и мой) и говорю:

«Толя, приеду к тебе на майские праздники с Виталей. Жить будем в части. Но с условием: ребят переоденем в форму, в сапоги и чтобы как все — по распорядку, без поблажек!»

Три дня они и жили — по режиму. Не знаю, насколько повлияло это на Виталия, но призадумался он точно. А потом поступил на нефтяной факультет в Институт имени Губкина.

Андрей, младший, потом его же закончил. Нормальные у меня ребята, дружные; никогда не злоупотребляли ни фамилией, ни положением отца.

Случай даже был курьезный. Будучи студентом, Виталий ехал на практику в Западную Сибирь, в Уренгой. Позвонил мне перед отъездом из Москвы:

«Папа, не вздумай поручать кому-нибудь, чтобы меня встречали, и вообще, чтоб без лишнего. Я сам там буду с ребятами, в общежитии».

Ну сам так сам. Единственно, я спросил: «Когда самолет прилетает?» Я был тогда в Тюмени и все же не удержался, знаю, как у нас бывает, позвонил в Уренгой, своему заму:

«Там Виталий мой прилетает, ты понаблюдай за ним, только аккуратно, издали, чтобы он тебя не видел».

Он в лицо сына не знал да и понял все по-своему… Хотел как лучше… Как только «Ту-154» приземлился, вошел и начал спрашивать у всех, кто примерно по возрасту подходил:

«Ты не Черномырдин? А ты не Черномырдин?»

Первого, оказалось, как раз Витальку спросил. Тот ответил: «Нет», — и уехал вместе со всеми в автобусе.

Заместитель набирает меня, говорит:

«Степаныч, нет его!»

Но я-то понял, что Виталий «проскочил».

— Знаем, что ваш старший сын Виталий не только практику проходил в Уренгое, но и несколько лет работал там после учебы. Как складывалась дальше его жизнь?

— Когда закончил институт, его распределили на Север, начал с рабочего. Его пытались поставить на инженерную должность — он сам сказал: «Нет». И я его поддержал. Хочешь профессию знать — начинай с азов, с людей.

А женился Виталий на Светлане, дочери моей учительницы из Черного Отрога, Марии Гавриловны Трофимовой, она у нас в школе географию преподавала. Кажется, случайно познакомились, а чем дольше живу, тем больше понимаю: в жизни случайного не бывает.

…Виталий Свету в Уренгой увез. Маша родилась, внучка; сначала она с бабушкой, Валентиной Федоровной, в Москве оставалась, а потом Виталий и Свету, и Машу увез.

Это ж целый концерт был! Они обосновались в «бамовском» щитовом домике, щели сплошные, зимой все насквозь продувается; стены и окна одеялами завесили и в углу кроватку поставили. У Маши огромные глазищи были, когда увидела, как те одеяла колышутся! Я тогда говорю Витале: «Да если б мать на все это только глянула — тут бы тебе и конец!» А он смеялся только: «Привыкнем».