Александр Русов - Суд над судом - Повесть о Богдане Кнунянце

— Во время празднования бабушкиного девяностолетия в одном из наших московских учреждений докладчик упорно называл ее Сарой Наумовной и женой Богдана Кнунянца.

— В таком случае говорят: в докладе имелись отдельные неточности.

Мы посмеялись.

— Взгляните на эту фотографию. Не узнаете? Это Парапет, где происходили весенние демонстрации 1902 и 1903 года. Совершенно была голая площадь, не то что теперь. Собираетесь писать историческую книгу?

— Скорее что-нибудь вроде сборника сохранившихся текстов, воспоминаний, сцен, воссоздающих события того времени.

— Вы слышали, — спросил Мешади, — о писателе ал-Джахизе? Это имя означает «пучеглазый». Его дед был негром. Жил он около пятисот лет назад. Он писал о школьном учителе и о разбойниках, о ящерице, об атрибутах Аллаха и о хитростях женщин. Опасаясь наскучить читателю, он то и дело переходил от печального — к шутке, от серьезного — к изящной причудливости. Его ценили за многогранность и разнообразие приемов, сравнивая с человеком, который ночью собирает хворост.

Корреспондент газеты «Борьба пролетариата» о демонстрации 2 марта 1903 года: «10 часов утра. Парапет полон народа. Сюда собрались рабочие, торжественно несущие в руках палки, студенческая молодежь, интеллигенция, мелкая буржуазия и другие…

Ровно в 11 часов около 200 рабочих направились к середине улицы с призывом „Товарищи, сюда!“, подняли красное знамя и, разбрасывая разноцветные листовки, с возгласами „Долой самодержавие!“, „Да здравствует революция!“ перешли на Марийскую улицу… Когда достигли Петровской площади, нас было уже 400 человек».

Из донесения: «Около полудня в Молоканском саду собралась группа рабочих, среди которых встречалась и учащаяся молодежь. Постепенно группа увеличивалась и вскоре превратилась в толпу, запрудившую прилегающую к саду улицу; послышались крики „Ура!“, „Долой самодержавие!“ и пр., при этом многие из толпы стали разбрасывать по улицам для публики листовки — небольшие листки цветной бумаги — с преступпой надписью на русском и армянском языках, гласившей „Долой самодержавие! Да здравствует политическая свобода! Да здравствует социализм! Бакинский комитет РСДРП“… Когда стали разгонять толпу, часть рабочих, вооружившись камнями и палками, оказала было сопротивление, но была все-таки рассеяна… Кроме вице-губернатора ранен был один казак, и несколько чипов полиции получили легкие ушибы. Из публики же никто ранен не был… После демонстрации задержан был в числе других армянин житель села Шуши Баграт Калустов Авакянц…»

«Тот самый студент Авакян, — напишет в „Хронике одной жизни“ И. В. Шагов, — который в день пятнадцатилетия Фаро принес цветы в двухэтажный шушинский дом на горе».

Друг детства и товарищ Богдана Кнунянца, будущий комендант города Баку Багдасар Авакян, один из двадцати шести комиссаров.

«…житель села Шуши Баграт Калустов Авакянц, при котором найдена пачка (54 экземпляра) литографированных воззваний в 1/8 долю листа…»

«На полулисте бумаги, — ошибочно будет вспоминать бабушка.

…с рисунком: посредине листка изображен императорский трон, а слева, у подножия его, фигура лежащего императора, под которою надпись „деспот“, над императором стоит наступающий на него левою ногою рабочий с молотком в одной руке и со знаменем в другой. На знамени надпись „1903–2 марта“, „пролетариат“; справа рисунка написано следующее: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Долой самодержавие! Да здравствует политическая свобода! Да здравствует социализм! БК РСДРП“».

Описания листовки бабушкой Фаро и чиновником, доносящим по начальству, различаются лишь в деталях. Бабушка, однако, ошибочно относит издание нарисованной братом Тиграном листовки к апрельской демонстрации 1902 года.

«В числе арестованных накануне мартовской демонстрации были Б. М. Кнунянц, Е. В. Голикова и другие».

«Арестовав руководителей, власти надеялись сорвать демонстрацию 2 марта…»

Но тщетно. Последовавшая за ней демонстрация 27 апреля, в которой участвовало свыше 5000 человек с семью знаменами…

«…приняла у нас неожиданные размеры, она превзошла самые оптимистические желания комитета, — докладывал II съезду партии от имени Бакинского комитета; Богдан Кнунянц. — Демонстрации имели у нас громадное значение: они сильно подняли в глазах рабочих и местного общества престиж социал-демократическего движения».

В автобиографии бабушки Фаро издание цветной листовки отнесено уже вполне верно — к весне 1903 года. «Большая подготовительная работа, проведенная Бакинским комитетом РСДРП в 1902 году, — пишет бабушка, — сказалась на массовости движения. Достаточно вспомнить про мощную бакинскую демонстрацию 2 марта 1903 года, посвященную 42-й годовщине крестьянской реформы 1861 г., и внушительную первомайскую демонстрацию, которой предшествовали массовые рабочие собрания по всем районам, воззвания к безработным, казакам, солдатам, учащимся с призывом к однодневной политической забастовке. Помнится, на демонстрации были разбросаны листовки на ярко-красной бумаге. Наряду с флагами, демонстранты несли плакат, нарисованный братом Тиграном, который учился в петербургской школе живописи и ваяния барона Штиглица, но в последний год учебы был выслан в Баку за участие в студенческом движении. На плакате был изображен рабочий с флагом в одной руке и молотом в другой…»