Александр Русов - Суд над судом - Повесть о Богдане Кнунянце

„Конституционное“ министерство Витте оказалось решительнее, чем „самодержавное“ министерство Трепова, Трепов объявлял на военном положении только отдельные города и губернии, а „либерал“ Витте, призванный к проведению в жизнь царских свобод, без всякого стеснения целых десять губерний зараз поставил вне даже Русских законов, в полное хозяйничанье доблестных генералов.

Не раз уже „либеральные“ реформы аккомпанировались ружейными залпами, свистом нагаек, воплями избиваемых и истязуемых граждан. Не в первый раз правительство давало доказательство своей „искренности“ и „доброжелательности“!

России торжественно обещали неприкосновенность личности — на деле это воплотилось в свободное разгуливание казацкой плети по спинам граждан, в полное господство военных судов, вешающих граждан в двадцать четыре часа, в провокаторские убийства переодетыми чинами полиции нежелательных правительству лиц и так далее.

Маска была сброшена. Кто еще сомневался в выборе между Витте и революционным народом, теперь уже сомневаться не мог»…

Я легко понимал почерк Богдана, тогда как при чтении писем Тиграна и Тарсая неизменно пользовался увеличительным стеклом. Нанесенные ими на бумагу буквы напоминали тончайшие узоры из проволоки. Что касается почерка Людвига Кнунянца, то он напоминал, пожалуй, почерк Ивана Васильевича своей жесткостью, резко оборванными хвостами букв и жирными закорючками, выводимыми с решимостью, угрожающей целости бумажного листа.

Написанное Богданом я читал так же бегло, как машинописный текст, несмотря на старое написание слов. Переписывая нужные отрывки, я непроизвольно корректировал текст в соответствии с новой орфографией, пытаясь, однако, сохранить своеобразие стиля того времени. Но случалось и так, что рука сама вносила редакционную правку.

«Для того, чтобы хоть сколько-нибудь заполнить пробел, получившийся от газетной забастовки, — писал он далее, — решили издавать бюллетени или, как потом их назвали, „Известия Совета Рабочих Депутатов“». Технически дело было легко обставить при содействии Союза рабочих печатного дела. Никакая нелегальная типография не могла бы, конечно, решить ту задачу, какую ставили себе «Известия»: выходить по возможности ежедневно в количестве нескольких десятков тысяч экземпляров. Поэтому Совет и не думал ставить своей нелегальной типографии или печатать в партийных, а вместо этого — воспользоваться существующими легальными типографиями, бездействующими из-за забастовки, и «захватным правом» выпускать номер. В опытных наборщиках и других необходимых рабочих недостатка не ощущалось; связи с типографиями были большие. Эту операцию довольно удачно проделали над типографиями различных газет. Являлась группа наборщиков, занимала все помещение типографии, выставив всюду часовых и задерживая всякого пришедшего постороннего, и не уходила, пока не кончала работы. Полиция обыкновенно узнавала уже после того, как номер был отпечатан и увезен. Довольно живописно изображает старик Суворин, как экспроприировали на одну ночь станки его типографии для тиснения ненавистных ему «Известий». Вот это любопытное описание.

«Шестого ноября около шести часов вечера в типографию „Нового времени“ явилось трое молодых людей. Типография вследствие политической забастовки была закрыта. В здании ее находились трое рабочих при электрической станции, которая работала для освещения здания редакции, два сторожа и десятник. Случайно в это же время туда зашел управляющий типографией г. Богданов; он явился с целью сделать кое-какие предварительные распоряжения относительно следующего дня, так как предполагалось, что на другой день работы должны начаться. Пришедшие в типографию молодые люди заявили сторожу, бывшему у ворот, что им необходимо переговорить по важному делу с управляющим. Сторож позвал десятника, предложившего молодым людям не входить всем вместе, а послать от себя кого-нибудь одного. Молодые люди, однако, настояли на том, чтобы их приняли всех. Доложили управляющему г. Богданову, и он попросил их в контору типографии.

— Удалите всех, — обратился один из них к управляющему, — нам необходимо с вами переговорить наедине.

— Вас трое, я один, — отвечал г. Богданов, — и предпочитаю говорить при свидетеле.

— Мы просим удалить посторонних в соседнюю комнату, нам всего два слова вам надо сказать.

Господин Богданов согласился. Тогда пришельцы объявили ему, что явились по приказанию Исполнительного комитета Совета рабочих депутатов и что им предписано захватить типографию „Нового времени“ и напечатать в ней № 7 „Известий Совета Рабочих Депутатов“.