Евгений Суверов: Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг

— Деньги есть? В Тюмени водяру можно взять.

Его раскачивало из стороны в сторону, как матроса во время сильного шторма.

— Нет у меня денег, да и пить я не хочу, — ответил я ему и перевернулся на другой бок.

Он еще долго стоял около меня, с трудом переваривая эту информацию.

— Ну ты чё, братан, водку не хочешь? Да, может, я её в последний раз пью? Что нас ждет впереди? Бухать надо, пока есть возможность. Эх ты…

Пошатываясь, он направился к моему соседу.

— Братишка, бухнýть хочешь? Деньги нужны…

В дорогу я почти не взял денег, опасался, что их отберут старослужащие. Многочисленные разговоры о «дедовщине» сделали свое дело. Я решил просто не брать с собой денег. Зачем они, если всё равно отберут? Позднее выяснилось, что это неправда — ни у кого денег по прибытии в часть не отбирали. Одежда у большинства призывников также была старая, недорогая. Мы понимали, что скоро она нам уже не пригодится.

На следующий день мы пересекли Урал. Седые уральские горы, тоннели — красота! Прильнув к окну, я смотрел на совершенно новые для меня места. Вот ты какой, Урал-батюшка… Какая же у нас страна огромная! А нам еще ехать и ехать.

Проезжали город Казань. Темно, освещенные улицы, машины. Люди живут своей жизнью, им невдомек, что мы едем служить на целых два года. Остановка в Казани была недолгой. Поезд тронулся без предупреждений, толпа бросилась в тамбур и в спешке я даже потерял свой тапок.

Через три дня после отъезда из Барнаула мы были в Москве. В столице, как и многие мои товарищи, я оказался впервые. Наша команда выглядела достаточно странно: многие были одеты в старую одежду, некоторые были в фуфайках, на спинах которых красовались надписи «Сибирь», «Барнаул — столица мира» и т. д.

В то декабрьское утро 1987 года на эту процессию в метро с изумлением смотрели многие москвичи. Хотя, наверное, их этим не удивишь, и какое им дело до парней из далекого Алтайского края? Некоторые, возможно, прочитав эти надписи, представили себе Крайний Север, 40 градусов мороза, — как они там живут?! И уже другие мысли у москвича, спешащего по своим делам. Москву ничем не удивишь, видела и не то.

Столица поразила меня своим особенным воздухом, бесснежными улицами и многочисленными воронами, важно расхаживающими около Киевского вокзала.

Целый день мы практически безвылазно просидели в здании железнодорожного вокзала. Написал родителям письмо. Мол, все хорошо, привет из столицы нашей родины! Вечером того же дня мы отбыли из Москвы на Украину. В купе звучала музыка популярной в то время группы «Джой», за окном проносились новые пейзажи, и даже не верилось, что скоро в корне изменится вся жизнь.

К месту моей службы — городу Могилёв-Подольский Винницкой области мы прибыли поздним вечером 5 декабря 1987 года. Было тепло, когда у нас дома уже «заворачивали» тридцатиградусные морозы.

Новобранцев посадили в грузовые автомобили и повезли по ночному городу. Мы часто мыслим стереотипами — нашей ассоциацией с местными жителями были бендеровцы.

Украина делится на западную и восточную. В Восточной Украине проживали и проживают в основном русские люди, считающие Россию своей родиной. В годы войны восточные украинцы воевали всеми силами с немцами, внося свой вклад в общую победу над врагом. И вера на востоке Украины — наша, православная, в отличие от Западной, где христианство имеет униатский характер (сближение с католицизмом).

Западная Украина всегда тяготела к западным европейским странам. Эта территория в разное время принадлежала то Польше, то Австро-Венгрии. В годы Второй мировой войны украинские националисты воевали против Советской Армии, люто ненавидя всё русское, советское. После освобождения Украины от немецко-фашистских войск в Западной Украине еще долго шла партизанская война против советской армии. Украинских националистов возглавлял Степан Бендера, и часто всех жителей Западной Украины называли бендеровцами.

Как, впрочем, и украинцы, услышав, что ты из Сибири, расспрашивали о бескрайней тайге, снегах, медведях, бродящих по улицам сибирских городов и поселков.

В темноте проезжали какие-то мосты, мимо пролетали темные силуэты зданий, делая всё это чем-то фантастическим, нереальным.

Разместили всех в войсковом клубе, бывшей церкви. Всю ночь я практически не спал. Кто-то бренчал на гитаре, и неизвестный сержант, проходя мимо новоявленных музыкантов, таинственно бросил — играйте, пока есть возможность. На вопрос «а что, после нельзя будет даже на гитаре играть?» — лишь улыбался.