Евгений Суверов - Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг

Зачем я заступился за Олега? Хотел помочь своему товарищу. Противно быть созерцателем унижения своего друга. Сегодня его одного метелят толпой, а завтра — меня.

Вскоре нас вызвал командир роты охраны. Он встал, молча пожал нам руки.

— Я служу здесь с 1985 года и первый раз вижу, чтобы русский за русского заступился. Молодцы! Осторожней будьте, они могут отомстить.

Вечером всех сержантов собрал наш ротный.

— Почему никто не помог Суверову, ведь кто-то из роты мог видеть конфликт? — спросил он.

Меня потряс ответ моего давнего «приятеля», младшего сержанта Грибанова.

— Товарищ старший лейтенант, это его проблемы. Мы ничего не видели. Да и вообще, это же внеуставные отношения.

Выходя из канцелярии, «Джек Потрошитель» предупредил меня, чтобы я был осторожней:

— Смотри, они могут порезать.

— Спасибо, командир, разберемся.

У меня созрел план мести. Договорившись со своими и друзьями Олега Черниговского, мы решили дать бой грузинам в столовой. Нас готовы были поддержать «корейцы». Набиралось более двадцати человек.

Договорились, что завтра в обед, по нашему с Олегом сигналу, все вскакивают и начинают месить «биджо» (так называли грузин). Нам представлялось все это, как в американском вестерне: летящие по грязным столам грузины, кому-то надели бачок с кашей, кто-то вылетает из столовой. Хотя действительных последствий этой массовой драки мы не предполагали, а вернее, даже не хотели предположить. Хотелось быстрее их наказать.

Но вечером нас с Черниговским грузины пригласили на стрелку в солдатскую чайную. Мы присели за столик, где нас ждали два грузина. Стол был завален пряниками, печеньем, разными сладостями.

Они просили мировую. Объясняли, что офицеры их накажут, а нужно, мол, в отпуск ехать, а их не отпускают, пока не помирятся с нами.

Мы переглянулись с Олегом. «С вас две бутылки грузинского коньяка», — и пожали руки вчерашним врагам.

В спальном помещении было несколько каптёрок. В части из них хранилось бельё, различный инвентарь. У каждого взвода была своя каптёрка, в одной из них я часто сидел со своими друзьями. Она представляла собой небольшую комнату с одним окном, парой столов, несколькими шкафами, политической картой мира на стене и портретом Михаила Сергеевича Горбачева — главы СССР.

Я со своими друзьями проводил здесь много времени. Мы пили чай, кушали, составляли наряды, проявляли фотографии, разговаривали о жизни, слушали музыку.

О музыке несколько подробнее. Я люблю музыку. В этот период мне очень нравилось слушать группу «Кино».

«…Но ночь сильней, ее власть велика. Тем, кто ложится спать, спокойного сна, спокойная ночь… Но вот, это время пришло. Те, кому нечего ждать, садятся в седло, их не догнать, уже не догнать…», «…Солнечный день в ослепительных снах… Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве, пожелай мне удачи в бою, пожелай мне не остаться мне в этой траве… Пожелай мне удачи», «Они говорят им нельзя рисковать, потому что у них есть дом, в доме горит свет, и я не знаю, кто из нас прав… Закрой за мной дверь, я ухожу…». Слова, музыка Виктора Цоя во многом отражали мои мысли, настроение. И мне бы не помешала удача в бою.

Перебирая старые, уже немного пожелтевшие фотографии, слушая группу «Кино», я как будто переношусь в тот, уже далекий, 1989 год, в нашу каптёрку, к моим друзьям, к ежедневным проблемам службы и своим небольшим радостям.

Засиживались в каптёрке подолгу. Раз решили пофотографироваться с боевым оружием. Я был дежурным по роте. Выключил сигнализацию, вырубив электрический счетчик, прихватил автомат АК-74, штык-нож, магазин из оружейки, и мы стали фоткаться в каптёрке. Дежурный по полку спал, ничего не подозревая, хотя его комната была между оружейной комнатой и нашей каптёркой. Вот так, без хлопот, можно было завладеть оружием.

В столовую часто не ходили, особенно на завтрак и ужин. Пайку (хлеб, масло, сахар) нам приносили в нашу каптёрку.

С лета начал сильно тосковать по дому. Скоро уже два года, как я не был дома, не видел родных. Как там мой Барнаул, какие изменения? Буквально каждый день я представлял, как приеду домой, как зайду, обниму своих родителей. Наваждение какое-то. Время тянулось. Всё надоело, хотелось домой.

Наша каптёрка стала еще и местом любовных свиданий Александра Онегина. Саша познакомился с местной девушкой. Пару раз местом встречи с ней была наша каптёрка. Романтика.

Родом Саня был из Иркутска. Земляк (все сибиряки для меня были земляками) призывался на полгода раньше, чем я, к нам в роту попал весной 1989 года. Его часть под городом Комсомольском-на-Амуре расформировали.