Борис Соколов - Врангель

Есть и другие мемуарные свидетельства той славной атаки. Так, великий князь Гавриил Александрович вспоминал: «6 числа был известный бой Гвардейской конницы под Каушеном, во время которого командир 3-го эскадрона Конной гвардии ротмистр барон Врангель… атаковал во главе своего эскадрона немецкую батарею… После боя наш эскадрон был назначен в охранение. Ясно помню, что когда полк собрался вместе, уже почти стемнело. Я стоял в группе наших офицеров, говорили, что Врангель убит; Гревс и Велепольский жалели убитого, как хорошего офицера, которого они знали еще по японской войне. Вдруг в этот момент появляется сам барон Врангель верхом на громадной вороной лошади. В сумерках его плохо было видно и он казался особенно большим. Он подъехал к нам и с жаром, нервно стал рассказывать, как он атаковал батарею…» Воистину — «черный барон», хотя тогда Петр Николаевич еще не носил черкеску.

А вот как описывает знаменитый бой князь В. С. Трубецкой: «6 августа 1914 г. под местечком Каушен в Восточной Пруссии даже был случай, когда один эскадрон лейб-гвардии Конного полка, входившего в состав нашей дивизии, атаковал в лоб (правда, разомкнутым строем) германскую батарею на позиции!.. В этой удивительной атаке (свидетелем которой был и пишущий эти строки и которая, как мне кажется, была единственная в этом роде за всю мировую войну), несомненно, сказались влияние и школа Красного Села [10] В Красном Селе под Петербургом с начала мая до середины июля летом проходили строевая подготовка, стрельбы и смотры гвардейских частей. (Прим. ред.) . Кстати, командиром эскадрона конногвардейцев был ротмистр барон Врангель, который благодаря этой атаке на батарею приобрел в гвардии большую известность и популярность и быстро пошел в гору».

Конные атаки силой эскадрона, а уж тем более полка или дивизии на европейских фронтах Первой мировой войны были большой редкостью. Протянувшиеся от моря до моря сплошные линии окопов, прикрытые несколькими рядами колючей проволоки и густо насыщенные артиллерией и пулеметами, стали смертным приговором кавалерии. Иная ситуация сложилась на некоторых азиатских фронтах — в Персии и Палестине, где из-за отсутствия сплошной линии фронта оказались возможны кавалерийские рейды полков и даже дивизий в неприятельский тыл. А во время Гражданской войны в России сплошных линий фронта не было почти ни на одном театре военных действий, за исключением польского. Плотность войск и огневых средств в этой войне была на порядок ниже, чем в Первой мировой. Поэтому кавалерия силой в десятки тысяч шашек могла совершать прорывы на сотни километров в тыл неприятеля. А атаковать в конном строю могли даже целые кавалерийские дивизии и корпуса (по реальной силе они примерно равнялись соответственно бригадам и дивизиям времен Первой мировой войны). Врангель же после успеха под Каушеном верил в успех атак в конном строю, и в Гражданской войне перед ним открылось широкое поле деятельности. Барон по праву считался одним из лучших кавалерийских командиров в белых армиях, но до этого было еще долгих четыре года.

Пока же Врангель впервые вкусил плоды всероссийской славы. Его фотография появилась на страницах «Летописи войны» — популярного иллюстрированного военного журнала. Бой под Каушеном широко освещался в русской и союзной прессе. Николай Егорович, находившийся в те дни в Париже, вспоминал: «Накануне нашего отъезда я получил телеграмму о блистательной конной атаке прусской батареи третьим эскадроном Конного полка. Батарея была взята, но, как значилось в телеграмме, при этом погиб цвет русской гвардии. Потери громадные. Этим эскадроном командовал наш старший сын… Жив ли он? Ранен? Телеграммы шли неделями, ответ в Париже я получить не мог. Мы отправились в путь. В английских газетах об атаке у Каушена трубили. Имена погибших офицеров были напечатаны. Слава богу, имени сына в этих списках не было».

Надо признать, что есть и иные оценки действий Врангеля под Каушеном. Т. А. Аксакова-Сиверс со слов великого князя Михаила Александровича писала в мемуарах: «Приходили вести о первых боях, в которых полегла значительная часть гвардии. Говорили о том, как Врангель, командуя эскадроном конногвардейцев, с безрассудной отвагой повел его в атаку и положил много людей. Впоследствии я слышала, что, подписывая награждение Врангеля Георгиевским крестом по статуту, государь сказал: „Никогда я не подписывал приказа с такой неохотой. Не погорячись Врангель, те же результаты могли быть достигнуты стоящей за ним артиллерией Крузенштерна, которая уже начала действовать. И люди были бы целы!“». Как знать, не дошли ли слухи о нелестном царском отзыве и до самого Врангеля? И, быть может, именно они послужили причиной того, что в первоначальном варианте своих воспоминаний Петр Николаевич весьма негативно отозвался о Николае II. Но перед публикацией он этот отзыв снял.