Виктория Федорова - Дочь адмирала

Когда съемки подошли к концу, они с Владимиром подолгу бродили по ленинградским улицам, где снимались «Подруги». По вечерам вместе ужинали, днем перекусывали на студии. Он всегда был рядом, любящий, поглядывавший на нее из-за камеры с ласковой улыбкой.

Когда он признался ей в любви и предложил выйти за него замуж, она с легкостью согласилась. Они поженились за несколько дней до того, как ей нужно было возвращаться в Москву. Владимир настаивал, чтобы она осталась в Ленинграде, где он работал. Но Зою ждал в Москве новый фильм, ее карьера только-только начиналась. Трудно было ожидать, что она откажется от работы.

Поначалу Владимир понимал ее, и они виделись лишь по выходным или от случая к случаю, когда кому-то из них удавалось выкроить время, чтобы поехать в другой город. Однако, вопреки расхожему мнению, разлука отнюдь не способствовала усилению их чувств. И если в первые месяцы после брака их встречи приносили радость и любовь, то с течением времени свидания все чаще стали оканчиваться ссорами. Владимир надеялся, что понемногу все утрясется и их брак станет таким же, как у всех других людей, но очень скоро понял, что стал женатым человеком, у которого нет жены. Зое нужно было быть рядом с ним. Им даже предоставили квартиру в Ленинграде, правительство ясно давало понять, где им надлежит строить свою жизнь. Ведь что было у Зои в Москве? Кровать в родительской квартире, и только!

На все его мольбы Зоя отвечала лишь вздохами, иногда слезами и почти никогда словами. Ей нечего было сказать. В глубине души она знала, что Владимир прав, но совсем переселиться к нему не могла, поскольку не любила его. То не был выбор между любовью и карьерой. Для любимого человека она пожертвовала бы любой карьерой. Просто она не любила Владимира Раппопорта. Чувства, которые она испытывала к нему в начале их романа, безвозвратно улетучились. Да, он ей нравился, она его уважала, но и только. Этого явно недостаточно.

Каждый раз перед тем, как им встретиться, она давала себе слово, что скажет Владимиру всю правду. Что он о ней ни подумает, все лучше, чем так, как сейчас. И каждый раз решимость покидала ее. Скорбь в его глазах обезоруживала.

Их брак длился почти пять лет, и наконец Владимир не выдержал. Они развелись.

В 1936 году у Зоиной мамы обнаружили рак. Врачи сказали Алексею, что надежды на выздоровление нет. Он не хотел мириться со страшным диагнозом. Екатерина не может умереть. Должен же найтись в таком огромном городе, как Москва, кто-нибудь, кто ее вылечит. Он обращался ко всем знакомым, умоляя посоветовать ему нужных врачей. Однажды он остановил на улице музыканта-немца, жившего в одном с ним доме. Может быть, немецкий доктор, который пользует семью музыканта, знает лекарства, неведомые русским врачам? Немец вытащил из кармана пальто листок бумаги и карандаш и, написав на нем имя и адрес своего врача, протянул листок Алексею. Алексей сразу же бросился на поиски этой новой надежды на спасение жены.

Но Екатерина умерла. Шли месяцы, а Алексей, обычно общительный и разговорчивый, вечер за вечером проводил, не произнося ни слова, подчас даже не замечая наступления темноты. Возвращаясь домой, Зоя или ее сестры заставали отца одиноко сидящим в темной комнате.

Со временем Алексей стал заглядывать после работы в пивные, где мужчины часами обсуждали мировые проблемы. Но то были времена Иосифа Сталина, и в разговорах люди соблюдали величайшую осторожность. Не тот был век на дворе, чтобы здравомыслящий человек мог позволить себе высказаться против правительства. Однако Алексей Федоров был не из тех, кто когда-либо скрывал свои мысли.

В один из вечеров он оказался за одним столиком с пятью другими мужчинами, городившими, на его взгляд совершенную чепуху о том, как был бы доволен Ленин Сталиным и тем, что он сделал для народа. Разве не сам Ленин назначил Сталина своим преемником? — говорили они. Алексей не верил своим ушам. Неужто они вовсе не умеют мыслить самостоятельно? Он поднялся и изо всей силы хватил кулаком по столу. В зале стало тихо, все повернулись к нему. «Я работал с Лениным,— произнес он громко, чтобы все слышали. — Кому и знать об этом, если не мне? Так вот, я знаю точно, и голову готов дать на отсечение, что Ленин никогда не назначал Сталина своим преемником. Сталин сам это решил. Ленин тут ни при чем».

Посетители повскакивали с мест и, прощаясь на ходу, бросились вон из пивной. Находиться рядом с полоумным отнюдь не безопасно. Алексей проводил их взглядом: воротники подняты до глаз, словно для того, чтобы скрыть лица. Он почувствовал презрение. Если Россия при Сталине — свободная страна, то почему им нужно спасаться бегством?