Виктория Федорова - Дочь адмирала

— Пожалуйста, Джек, не надо. Нас могут увидеть. У нас это не принято... на глазах у всех.

Джек улыбнулся.

— В этом нет ничего плохого, Зоечка. — И добавил по-русски: — Я вас люблю.

Зоя растерялась. Пристально глядя на него, она спросила:

— Вы понимаете, что сказали, Джексон?

— Да. — И он повторил сказанную фразу.

Зоя покачала головой:

— Вы хотели сказать, что я вам нравлюсь. А сказали, что любите.

— Я понимаю, что сказал. Я действительно люблю вас, Зоя.

Она взяла его руку и поцеловала.

— Я тоже люблю вас, Джексон.

Атмосфера в городе накалялась все больше. Победу ждали со дня на день. Сколько еще могут продержаться немцы? Казалось, над каждой улицей гудят невидимые электрические провода, излучая заряды мощной энергии.

Зоя решила устроить особый вечер. На этот раз ей удалось достать мяса еще до того, как она пригласила на обед Джексона. Не очень большой кусок баранины, но зато настоящая баранина. Обед будет на славу.

Кроме того, она достала билеты в цыганский театр «Ромэн». Ему понравится. Они давали «Цыганского барона» Штрауса. Там все понятно, даже на русском, а музыка просто восхитительная. Она улыбнулась самой себе, вспомнив, как на прошлой неделе несчастный Джексон украдкой поглядывал на свои часы все время, пока шла опера «Евгений Онегин». Какие муки он претерпел ради нее! Но даже словом не обмолвился, что терпеть не может оперу. Правда, никогда и не говорил, что любит ее. А двумя днями позже он пригласил ее в Большой театр на «Лебединое озеро». Больше всего ее поразило, что он сумел достать билеты. Для русских это не так-то просто, хотя иностранцам вроде бы легче. Ей показалось, что ему понравился балет, хотя полной уверенности у нее не было. Почудилось ли ей или он на самом деле испытал какую-то неловкость, когда танцовщики появились на сцене в трико?

Но сегодняшний вечер будет целиком посвящен Джеку. От своей приятельницы-американки Элизабет Иган она даже узнала, как приготовить тушеную баранину, хотя рецепт не произвел на нее особого впечатления. Из баранины можно приготовить блюда и повкуснее. Но этот вечер был для него.

Попробовав готовое блюдо, она пришла к выводу, что чего-то в нем не хватает, но чего? Мяса маловато, догадалась она, но тут уж ничего не поделаешь. А может, такое оно и должно быть на вкус? Кто ее знает, эту американскую еду.

Когда мясо попробовал Джек, он рассмеялся.

— Бог мой, где вы научились готовить тушеную баранину по-ирландски?

— По-ирландски? — изумилась Зоя. — А не по-американски?

Джек попытался объяснить ей, что тушеная по-ирландски баранина может считаться американским блюдом, но у него был слишком небольшой запас русских слов, а у нее слишком небольшой запас английских. Ей довольно было и того, что баранина ему понравилась.

Джек никогда не слышал о цыганском театре — этот театр и впрямь не принадлежал к числу самых известных в Москве, — и когда она назвала его — «Ромэн», он подумал, что его ждет представление, герои которого выступают в римских тогах. Он удивился, почему, решив доставить ему удовольствие, она выбрала именно этот театр.

— Мы идем на «Юлия Цезаря»?

Они стояли перед обшарпанным зданием театра, в которое входили не очень многочисленные зрители.

Зоя растерянно спросила:

— Почему «Юлий Цезарь»? Ведь это... — Она сверилась со словарем. — Это же «Цыганский барон» Иоганна Штрауса.

— Тогда почему вы назвали его «Романский»?

— Не «Романский», а «Ромэн». То есть цыганский. — Она покачала головой. — Ох уж эти американцы, — изумленно добавила она.

Пока шел первый акт, на улице начался снегопад. Когда они вышли в антракте из зала, белая пелена уже накрыла тротуары. Большинство зрителей осталось в фойе, а они вышли на улицу, где можно было спокойно поговорить.

— Уже апрель, — заметил Джек. — Когда-нибудь снег здесь перестает идти?

— Скоро будет прекрасно, — ответила Зоя. — Вот увидите.

Им обоим сюжет штраусовской оперетты показался предельно глупым, хотя Зоя искренне оплакивала любовь Софи к Баринкаю. Но музыка понравилась. И когда они уселись в машину, оба громко запели штраусовский вальс, а Зоя еще и прихлопывала над головой руками, словно отбивая ритм на тамбурине. Если не считать двух полукружий на переднем стекле, очищенных «дворниками», они были отгорожены от внешнего мира занавесом густого снега. На город, казалось, опустилось тяжелое белоснежное покрывало. Джек был рад что на улице мало машин, — автомобиль то и дело заносило. Но в качестве дома он его вполне устраивал. Плохо ли?