Виктория Федорова - Дочь адмирала

Но ведь столько чудесных снов, в несбыточности которых меня твердо уверили, обернулись явью, что грех сетовать на тот один, совсем маленький, который не сбылся. Достаточно и того, что стоит мне вернуться мыслями в прошлое, как меня обступают чудеса. Ведь если в моем детстве было так много людей, с ненавистью отворачивавшихся от меня, желавших мне зла, то я помню и немало таких, что дарили мне улыбку и протягивали руку помощи. Я не забыла, сколько писем получила от людей со всего света, желавших мне благополучия и молившихся за меня. Я их до того никогда не встречала.

Я помню женщину, которая подошла ко мне в магазине сразу по приезде в эту страну. Она сказала, что знает, кто я, и протянула мне крошечный американский флажок. У меня на глаза навернулись слезы. Какая скромная доброта, какой исполненный значения жест! Я всегда ношу этот флажок с собой как доказательство того, что мечта стала явью.

Особняком от всех стоит Ирина Керк, которая всю душу вложила в то, чтобы отыскать мне отца. У других, так или иначе вмешавшихся в мою жизнь, были на то самые разные причины — моя история была отличным материалом для броской газетной статьи и для выигрышной рекламы, — но Ирина просто приняла ее близко к сердцу, и только это чувство двигало ее поступками. И каждый раз, когда из прошлого на меня вновь надвигаются злобные лица, я вспоминаю Ирину и понимаю, что не только злые люди живут на земле. В мире много и хороших людей, и я здесь именно благодаря им.

И благодаря им я обрела отца.

Если все прочитанное вами навело вас на мысль, что я человек не очень-то счастливый, то отчасти вы правы. Но всего лишь отчасти. Я вполне счастлива сейчас, только мне трудно отрешиться целиком от прошлого. Оно глубоко вошло в мою плоть, прочно угнездилось там и время от времени шевелится, напоминая о том, что оно живо и вовсе не собирается меня отпускать.

Больше всего меня пугает, когда я слышу от кого-нибудь, что мне выпала особенная жизнь. Я знаю, что так оно и есть, и все же каждый раз, прежде чем согласиться с этим, я на миг задумываюсь. Глядя на свою жизнь со стороны, я и впрямь вижу, сколь она необычна, но самой мне она таковой никогда не казалась. Я всегда жила одним днем, они шли своей чередой, и даже в самые худшие времена это придавало жизни какой-то смысл. Один день так или иначе перетекал в другой, в этом и заключалась моя жизнь. Наверное, русским это понять легче, чем кому-либо другому.

Мне кажется, что жизнь других людей всегда представляет завершенную мозаичную картину — составляющие ее кусочки могут меняться или увеличиваться в размере, но в самой картине нет пустых мест. Я же всю жизнь искала недостающие кусочки и старалась приладить их на нужное место, чтобы можно было в конце концов разглядеть на картинке себя.

Такую картинку мне не удавалось собрать целых тридцать лет, и вот наконец она у меня есть — сложенная целиком, как у всех других людей. И только теперь я могу заглянуть в свою прошлую жизнь, увидеть ее — всю полностью — и понять, почему и что произошло со мной, а также с моей матерью и с моим отцом.

ДЖЕКСОН РОДЖЕРС ТЭЙТ

Согласно семейному преданию, когда Леола Тэйт рожала сына, Эрнест Керне Тэйт вместе с берейторским полком под командованием Тедди Рузвельта приближался к Кубе. Но мальчик родился 15 октября 1898 года, а испано-американская война закончилась в июле.

Где же был в таком случае Эрнест Керне Тэйт? Собственно, это не столь уж и важно. Важно другое: в тот день, когда на свет появился его сын, Эрнеста Кернса Тэйта не было рядом с женой в Тэйтс-Айленде, штат Флорида. Впрочем, со времени их свадьбы он редко бывал дома. Наверно, Эрнесту Тэйту вообще не следовало жениться. Для человека, обуянного страстью к путешествиям, горящего желанием повидать мир, брак был слишком тяжкой обузой. По натуре своей он был, как тогда говорили, «искателем приключений», и именно это и пленило Леолу Роджерс, когда они повстречались в Клируотере, городке в штате Флорида.

В нем есть какая-то одержимость, твердила она с самой первой их встречи. И хотя друзей она уверяла, что — не в пример своим родителям — не придает значения таким пустякам, ей было приятно сознавать, что Эрнест принадлежит к столь славному американскому роду. Один из Тэйтов был в свое время губернатором Теннесси, а отец Эрнеста — полковником в годы Гражданской войны. Если вам случится поехать на запад от Мемфиса, вам никак не миновать трех крупных плантаций — Джексон-боро, Роджерсвилл и Тэйт-Спрингс; все они играют роль в истории Тэйтов. (Именно поэтому Аеола сочла вполне правильным и пристойным дать сыну при крещении имя Джексон Роджерс Тэйт.)