Виктория Федорова - Дочь адмирала

Какое-то безумие, подумал Джек. Мы же союзники, а настоящего доверия между нами нет и в помине. Где бы он ни был, подобное ощущение не покидало его. Высшее начальство всегда держалось неприступно и отчужденно. В глазах чиновников из более низких эшелонов власти таился страх. Самые мелкие из них понимали, что им никуда не деться и дело с ним иметь придется, но от ответственности любыми путями стремились уйти. Предпринимали все возможное и невозможное, только бы не подписать самую пустяковую бумажку, которая когда-нибудь, возможно в отдаленном будущем, может стать уликой против них.

Лишь прохожие на улице казались дружелюбными. Если он был в форме, то нередко ловил на себе любопытные взгляды и робкие улыбки. Его не покидало ощущение, что, если бы не страх, кто-нибудь решился бы заговорить с ним.

Но зато когда он был в гражданской одежде, которую ему настоятельно посоветовали взять с собой в Россию, — темно-синий костюм, фуражка и высокие ботинки — и ничем не отличался от большинства москвичей, с ним обращались точно так же, как с любым другим русским, то есть грубо. На него налетали на улицах, его пихали, не подумав при этом извиниться и лишь наградив вслед раздраженным взглядом.

Он потягивал водку и поглядывал по сторонам в надежде найти собеседника. Никого, кто, на его взгляд, мог бы говорить по-английски. Пятеро русских военных только что осушили рюмки после очередного тоста. Перед тем как снова наполнить их, они подняли рюмки кверху и перевернули вверх дном в доказательство того, что они пусты. Оркестранты, несмотря на их яркие народные костюмы, оказались джазистами. Свое выступление они начали с популярной в те дни в Москве песенки «Не сиди под яблоней с кем-нибудь другим...»; музыка, усиленная мраморными стенами и эхом, звучала с удвоенной громкостью; соответственно, повысили голоса и разговаривающие.

Джек уже собрался было перейти в другую залу, но тут в дверях показалась миниатюрная блондинка в темно-синем платье. Пятеро военных тут же подняли рюмки в ее честь. Она приняла их тост с явным удовольствием. Пока женщина шла к накрытому столу, Джек заметил, что многие гости оборачиваются ей вслед. Видно, какая-нибудь важная шишка, но в какой области — не определить. По виду, во всяком случае, не из мира политики.

Новая гостья заинтересовала Джека. Он оглядел ее с ног до головы. Прекрасная фигура, изящная, в отличие от многих русских женщин, грациозная походка. Когда официант предложил ей водки, она лишь отрицательно покачала головой и взяла фужер с шампанским. Какой-то мужчина подошел к ней и, наклонившись, стал ей что-то нашептывать. Она улыбнулась, видимо, его слова не вызвали у нее интереса. Мужчина отошел.

Зоя почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и подняла глаза. Джек разглядел, что они зеленые, и это ему понравилось. Она вежливо улыбнулась ему и отвернулась.

Джек уже собрался было подойти к незнакомке, но тут в зале неожиданно воцарилась тишина. Он увидел, что перед оркестром, подняв бокал, стоит мужчина в форме, весь увешанный орденами. Еще один тост. Русские осушили свои бокалы. Джек отхлебнул из своего.

Со всех сторон к столу проталкивались люди, желавшие снова наполнить рюмки. Джек отошел в сторону и огляделся в поисках той женщины. Но ее нигде не было.

Джек направился к тому месту, где видел ее в последний раз. Но тут на его плечо легла чья-то рука.

— Как дела, дружище?

Это был американский майор, живший в одном с ним доме, имени которого он не знал.

— Прекрасно. А у тебя?

Майор показал на пустой стакан:

— Да вот, пытаюсь напиться.

— Будь осторожнее, парень.

Майор рассмеялся:

— Сегодняшний вечер обязательно взбудоражит мою язву, так пусть уж лучше причиной тому будет водка, чем русская еда. Да я бы, кажется, родную сестру сейчас продал за добрый старый гамбургер!

Джек кивнул и снова отправился на поиски незнакомки. Было в ней что-то удивительно трогательное. Она не выходила у него из головы, а подобного с ним уже давным-давно не случалось.

Он был уверен, что она не покидала бальной залы, которая меж тем быстро заполнялась гостями по мере появления на столах еды. И какой еды! Обильная закуска — русские бутерброды необъятных размеров; огромные миски с черной икрой — казалось, будто это озера с чернильной водой; блюда с ростбифом, осетриной и фаршированной уткой; на подносах горы пирожков с мясом и сыром. Прекрасно одетые люди ринулись к накрытым столам, словно изголодавшиеся оборванцы. Чтобы избежать давки, Джек отступил в сторону и отправился дальше вдоль залы.