Алан Клейсон: Джордж Харрисон

Впоследствии Джордж показывал в суде: «Первым моим порывом было вооружиться ножом. Я попытался проникнуть в комнату, но ключ застрял в замке. Тогда я решил бежать ему навстречу и сбить его с ног. Мы оба упали на пол. Я защищался руками от ударов. Он взгромоздился на меня и принялся бить ножом в верхнюю часть тела».

На шум из комнаты выбежала Оливия. «Никогда в жизни я не видела такого выражения на лице мужа», — вспоминала она. Придя в себя от оцепенения, Оливия схватила первый попавшийся под руку предмет — небольшую латунную кочергу — и вступила в схватку. Запустив руку между ног Сумасшедшего Мика, она с силой схватила его за мошонку. Тот дернулся от боли, скатился с Джорджа, вскочил на ноги и прыгнул на Оливию, словно пантера. Бросив кочергу, она попыталась убежать в гостиную, располагавшуюся рядом со спальней, но Эбрам настиг ее и вцепился в шею. В этот момент сзади на него набросился Джордж — Эбрам «продолжал наносить удары, и мне не удалось совладать с ним».

В пылу борьбы Джордж и Микаэл упали на подушки для медитации. Краем глаза Джордж увидел, как Оливия схватила увесистую стеклянную настольную лампу и со всей силы стукнула ею противника. «В тот самый момент я поймала себя на мысли, что не испытываю к нему ни малейшей злости», — вспоминала она.

«Бей его! — кричал Джордж. — Бей сильнее!»

Вздыбившись, словно вулкан, Эбрам нанес несколько ударов наугад, затем выхватил шнур и обмотал им руки женщины, поранив ей при этом лоб. Задыхавшийся Джордж «был полностью измотан. Я едва мог поднять руку, силы покидали меня. Я отчетливо помню момент, когда почувствовал, как нож вонзился в мою грудь».

Он ощутил на губах теплую жидкость. Кровь. К счастью, лезвие прошло в дюйме от сердца, но дважды проколотое легкое получило серьезные повреждения. «Мне показалось, что моя рана смертельна», — говорил он позже. И при этом подумал о том, какое горе причинит Оливии своей смертью.

Получив сильные порезы лица, которые потом потребовали наложения швов, Эбрам тоже выбился из сил. «Он в изнеможении рухнул на меня, — вспоминала Оливия, — и я вырвала из его руки нож».

В этот момент — никак не скажешь, что как раз вовремя — появились два констебля, Пол Уильяме и 33–летний Мэтт Морганс, всего полгода состоявший на этой службе. «В поместье царила абсолютная тьма, — рассказывал потом Моргане своему сержанту и репортеру из «The Henley Standard». — Мы вышли из автомобиля, Уильяме направился к входным дверям, а я пошел вокруг дома. Приблизившись к окну, которое оказалось разбитым, я услышал вопли, крикнул Уильямсу и влез внутрь».

По лестнице спускалась Оливия, ее лицо было в синяках и кровоподтеках.

«Я новичок в этом деле и действовал совершенно машинально, — оправдывался Мэтт, — меня потом спрашивали, почему я не позвал на подмогу и почему на мне не было бронежилета. Она сказала мне, что какой–то человек там, наверху, пытается убить Джорджа. Бросившись туда, я увидел бегущего по лестничной площадке парня. Вначале я подумал, что он в маске, но, как выяснилось, это была кровь из раны на голове, куда ему попала лампой Оливия. Я приказал ему остановиться и лечь на пол, он подчинился. В этот момент я заметил свет в спальне и увидел, что за ее приоткрытой дверью лежит Джордж Харрисон. Тут подоспел Уильямс. Я оставил ему наручники для преступника и направился в спальню. На Джорджа было страшно смотреть. Он находился в сознании и первым делом спросил о жене, поскольку решил, что нападавший счел его покойником и принялся за нее. Я уложил его поудобнее и оказал первую помощь».

Затем констебли осмотрели помещения в поисках сообщников, но больше никого не нашли. Позже, доставленный в полицейский участок на Фалэз Сквер Микаэл Эбрам воскликнул несколько раз подряд: «Я сделал это! Я сделал это!»

Примчался Дхани. Он склонился над отцом и тут же весь перепачкался кровью. Помимо легкого, нож повредил лицо, бедро, грудь и левое предплечье Джорджа. «Я всерьез думал, что он умирает, — вспоминал Дхани. — Его лицо покрывала смертельная бледность. Я заглянул ему в глаза и увидел в них боль. Отец стонал и тихо повторял: «О Дхани, о Дхани». Потом произнес: «Я ухожу». Я понял, что он теряет сознание. Это продолжалось минут 10—12, а мне показалось, будто прошла целая жизнь, прежде чем приехали врачи».

Жертву и преступника отвезли в «Royal Berkshire Hospital» в Рединге. «Когда отца уносили на носилках, он повернул в мою сторону голову и с трудом, захлебываясь кашлем, произнес: «Я люблю тебя, Дхани». А потом добавил: «Харе Кришна» и закрыл глаза. В этот момент он как–то очень странно вздохнул — очень глубоко. Это был словно вздох смерти. Его рот был искривлен, щеки запали, и он посасывал нижнюю губу. Я закричал: «Папа! Папа! Ты слышишь меня? Все будет хорошо. Не уходи!» Его лицо исказила гримаса, и несколько секунд он не дышал. Когда я замолчал, он вздохнул и открыл глаза. Не помню, чтобы человек, будь то живой или мертвый — а я видел своего деда в гробу, — выглядел так плохо».