Сергей Семанов - Брусилов

Брусилов был хорошим поручиком в полку, хорошим курсовым офицером в кавалерийской школе, хорошим заместителем плохого начальника — он естественно и органично стал хорошим генералом на генеральском посту. Только так и бывает в жизни, и никак иначе.

Став во главе школы и опираясь на поддержку самого генерал-инспектора всей русской кавалерии, Брусилов не замедлил улучшить вверенное ему дело. И тут следует кое-что прояснить. Уже в конце прошлого века, а в особенности в начале нынешнего в ряде стран сложилась внутри дворянско-военного сословия внутренняя, так сказать, каста: совокупность выпускников Академии Генерального штаба. В сильнейшей степени это было характерно для армий Германии и Австро-Венгрии, но не миновало и императорскую Россию. Выпускники Петербургской академии тоже представляли собой — то есть почитали себя так — сливки офицерского корпуса. То были в подавляющем большинстве своем выходцы из аристократических военных фамилий и свое быстрое продвижение по службе полагали признаком особых своих способностей. Так возникала замкнутая, самоуверенная каста, противостоящая основному по численности корпусу армейских офицеров.

Брусилов Академии Генштаба не кончал, с этой самозваной «элитой» и не был связан, и самоуверенности ее питомцев не ценил. Он добился того, что офицеры-генштабисты, служившие в кавалерийских частях, тоже должны были пройти практическую переподготовку в возглавляемой им школе. Ими это встречалось, мягко говоря, прохладно. Как так, они все знают, все превзошли и вдруг — какая-то, как они выражались, «лошадиная академия»?..

Но Брусилов был непреклонен, и немало презрительных аристократов, занимавших крупные посты в кавалерии, но не умевших, однако, держаться в седле, крепко попортили свою карьеру. Брусилову пришлось пережить немало неприятностей, но он был непреклонен, ибо знал, что прав. А ядовитая шутка насчет «лошадиной академии» его ничуть не пугала. Какая же, в самом деле, может быть кавалерия, если кавалерист не сидит в седле?..

Впрочем, тут надо добавить справедливости ради, что вовсе не все генштабисты презирали усилия Брусилова по внедрению в армию истинно кавалерийского духа. Впоследствии известный писатель, а тогда, в начале века, питомец академии генерал А. А. Игнатьев свидетельствовал: «Суровые требования кавалерийской школы сыграли полезную роль. Постепенно среди кавалерийских начальников становилось все больше настоящих кавалеристов и все меньше людей, склонных к покою и ожирению». Последнее особенно в точку: растолстевший кавалерист так же нелеп, как ныне летчик-истребитель с брюшком. Но бывало… Впрочем, Брусилов добивался не стройности фигур, а умения вести в бой войска. И многие поддерживали эти его несомненно полезные для армии усилия.

К сожалению, Брусилов жил и действовал в ту пору, когда время для любых полезных начинаний было самое неблагоприятное. Пожалуй, никогда за всю тысячелетнюю историю России не было такого слабого, такого непопулярного в народе государственного руководства, как в начале XX столетия. Огромная и богатейшая страна раздиралась острейшими противоречиями. Большинство народа — ее труженики и защитники, крестьяне и рабочие — находилось в унижении, бесправном положении. Они остро чувствовали свое бесправие и остро ненавидели бар и господ, обрекающих их на унижение в своей собственной стране. Ведь не анекдоты досужих мемуаристов, а самый очевидный, к сожалению, исторический факт, что на воротах некоторых парков вешалась табличка: «Собакам и низшим чинам вход воспрещен». Кстати, Брусилов в воспоминаниях сам описал подобный случай и описал с возмущением. Но другие-то генералы и офицеры этим не возмущались, а иные почитали за должное. К несчастью для тогдашней русской армии, для всей России, таких бар-офицеров было большинство.

В России в начале века все шло к революционному взрыву. Брусилов этого, конечно, не предчувствовал и не понимал, но растущее неблагополучие во вверенном ему деле замечал отчетливо.

Лучшим доказательством этому может послужить небольшой отрывок из воспоминаний Брусилова:

«Александр III, человек твердый и прямой, не имел склонности к военному делу, не любил парадов и военной мишуры, но понимал, что для сохранения мира в особенности необходимо быть сильным, и поэтому требовал наивозможно большего усиления военной мощи России. Военный министр Ванновский при помощи даровитого своего помощника начальника Главного штаба Обручева за время этого тринадцатилетнего царствования сделал очень многое и значительно упорядочил и развил наши военные силы, а кроме того, главное внимание обратил на обороноспособность нашего Западного фронта против Германии и Австро-Венгрии; этот театр военных действий ими усиленно подготовлялся. Новая дислокация войск, постройка крепостей, новое устройство крепостных и резервных войск немедленно поставили Россию в завидное положение государства, серьезно готовящегося к успешной защите своих западных границ».