Владимир Замлинский: Богдан Хмельницкий

Хмельницкий прочел грамоту, молча отложил ее и задумался. Как-то не так все идет, как хотелось и как должно было бы идти. Вместо того чтобы вести войну с Польшей до конца, царь ищет с ней мира, прельстившись обещаниями, что станет польским королем. Хмельницкий твердо знал, что в Вильно будет идти речь об Украине, а царь и не помышляет, чтобы на этих переговорах были представители Украины. Верит, что станет польским королем, а спрашивает о границах. Зачем тогда они?

А он за волю Украины, за эти границы уже девять лет ведет непрестанную войну. И он ответит царю, что в этой войне «много православных христиан одни мечом побиены, другие в неволю поганскую пошли, третьи голодом и иною разною смертью померли. Он ответит, что границы эти установила сама жизнь, и «пусть так, как за искони вечных предков вашего царского величества… было, и ныне будет, чтоб рубеж княжества Российского по Вислу реку был, аж до венгерские границы». Он просит царя «усмотреть», что на этих землях «православные епископы львовский, перемышльский, луцкий и перед тем под православием будучие хелмский, володимирский и весь народ православный, в тех епископиях обретающийся, великое гонение по вся времена терпели и ныне терпят». Он напишет и снова, и снова будет писать о том, чтоб не верили ляхам, что на съезде «польские послы воли вашего царского величества не учинят», что тот съезд они нарочно затеяли, чтоб тянуть время и договор со шведом уложить против России, а потом возьмутся «о нас промышлять…». И он примет решение послать из съезд своего представителя, хотят этого русский царь или польский король или нет. Но беда в том, что на съезд он пошлет неплохого воина, но дипломата никудышнего — сотника Романа Гапоненко, да и товарищей ему тоже подобрать не сумели. Сказалось тут многое, но главное, что отошли с боями и годами старые товарищи, и остались в окружении гетмана не те, кто готов был отдать свою жизнь не за собственные привилегии, а за отчизну.

Открылся съезд 10 августа и закончился в октябре 1656 года. Приехавший на него украинский посол Роман Гапоненко и его товарищи, не имея дипломатического опыта и такта, сразу же оказались в изоляции. На заседания их не пустили, информации никакой они не имели. Питались провокационными слухами, которыми их специально снабжала польская агентура. Так и вернулись послы ни с чем.

А меж тем уже на одном из первых заседаний съезда российские делегаты передали польским комиссарам требование: «Королевское величество не может довечно вступаться в Малую Русь, Подолию и Волынь, в замки и в поветы, где теперь царского величества Войска Запорожского люди — Малая Русь, Волынь и Подолия принадлежат Московскому государству царского величества по реку Буг навечно. К Короне польской за рекою Бугом тое Малой Руси, Волыни и Подолии — замки и поветы ни жилых ни пустых не занимати, ани заседать, ани войсковых людей из своего государства, ни найманых, ни с чужих земель, ни явно, ни тайно за реку Буг не посылати. Гетману Богдану Хмельницкому, писарю, полковникам настоящим и будущим, которые будут за постановлением царского величества, ни всякого стана людям Войска Запорожского не мстити, они никаких военных дел с ними не зачинати, никакого лиха им не хотети».

Съезд закончился 24 октября 1656 года и не решил, как и предполагал Хмельницкий, главных вопросов — об избрании царя Алексея Михайловича королем Польши и установлении государственных границ. Было подписано лишь соглашение о перемирии и прекращении переговоров со Швецией.

Достоверные известия о съезде гетман получил от посланного царем Абрама Лопухина, который прибыл в начале января 1657 года. В марте из Москвы прибыл новый посол, старый знакомый Хмельницкого Василий Петрович Кикин, которого он искренне уважал и которому верил. Он привез подлинные статьи соглашения с поляками и грамоту царя, в которой тот жаловался, что польские паны не придерживаются Виленского договора и не созвали сейма для избрания царя своим королем. 13 марта 1657 года Хмельницкий ответил царю письмом. В нем он воздавал благодарность государю, что «милостивое слово прислати изволил». Что же до того, что поляки не выполнили договора, то как писал гетман далее, «мы вам… и в прошлых грамотах о тех хитростях ляцких объявляли, что они с вами, великим государем, с вашим царским величеством, поступают хитро и не по правде и что они того договору в совершенье никогда не приведут, о чем вашему царскому величеству ныне уж самым делом явно есть, а того они не мыслили, чтоб ваше царское величество на корону Польскую и Великое княжество Литовское обирать и короновать».