Александр Гордон: Не утоливший жажды (об Андрее Тарковском)

Вот на подобные записи Андрея и слетается воронье, выискивая слова, появившиеся в дневнике в минуты усталости, раздражения, сомнения или отчаяния. Намеренно забывают его неоднократные признания в присущей ему нетерпимости, которая мешает правильно ориентироваться в людях, мешает жить и о которой он сожалеет.

Мерзость такого цитирования еще и в том, что написавшего «Мартиролог» уже нет в живых и он не сможет ни пояснить свою мысль, ни пересмотреть написанного.

Андрей, пока мы живем, всегда рядом с нами. Это порой не создает ощущения внутреннего комфорта — случалось, что бытовые стороны его жизни приносили разочарования. Но почему мы привыкли требовать от людей невозможного?..

Дневник Андрея — не только мартиролог. Если относиться к Тарковскому как к пророку или учителю, можно часами выписывать его высказывания, замечания, рассуждения об искусстве. В дневнике только поройся, и найдешь кладезь цитат из философов и писателей России и Запада, мудрецов Востока, добросовестно записанных Андреем на многих страницах.

Но не нужно воспринимать Тарковского как раба всей этой мудрости, не нужно терять его драгоценное индивидуальное бытие. По счастью, в самом Андрее через край наблюдений, живых реакций. Дерево Тарковского никогда не будет сухим…

Вспоминаешь об Андрее, попадая в места, где он работал. В Москве, на Ордынке, был реставрационный центр, где он часто бывал у Савелия Ямщикова, консультанта фильма о Рублеве. Владимир и Суздаль — «Андрей Рублев», под Звенигородом — «Солярис». Под Таллином снимал многострадального «Сталкера», а там, посреди мелкого балтийского желтоводья, близко остров Готланд. В Риме Андрей жил одно время на пьяцца Навона.

Об Андрее часто думаешь и в ситуациях, связанных с его творчеством. Смотришь на портрет Ван Гога с отрезанным ухом — вспоминаешь Тарковского. Одно время он надеялся, что Кайдановского выпустят в Италию на съемки «Ностальгии», и фантазировал: если Горчакова будет играть Кайдановский, внешне похожий на Ван Гога (режиссер предполагал еще искусный грим), то на этом сходстве можно строить сцены с ним. Прикрывать повыше шею шарфом, будто скрывая отрезанное ухо…

Когда-то, после неудачи с «Антарктидой», М. И. Ромм добился, чтобы мы с Андреем получили право снимать дипломные работы на «Мосфильме». Он привел нас в кабинет тогдашнего директора «Мосфильма» В. Н. Сурина и представил молодых людей. Для 1960 года это было довольно демократично. Грузный, круглоголовый Сурин был сдержан, Ромм дипломатично красноречив и деловит.

Молодежи Сурин побаивался. Ее прибывало на студию все больше и больше, и какое-то чутье подсказывало ему, что от нового поколения жди неприятностей. Однако наступали новые времена. На подходе — очередной выпуск режиссерской мастерской Ромма, где учился сын Сурина Александр, сыновья известных писателей — Андрей Смирнов и Андрей Михалков-Кончаловский. И Сурин знал, что все они будут делать дипломы на «Мосфильме», да и наверняка после дипломов работать. Официальным и тусклым взглядом смотрел он на нас, думая о чем-то своем. На студии было уже тесновато. Энергично работали режиссеры — фронтовики: В. Ордынский, В. Басов, Д. Вятич-Бережных и многие другие. Добивались постановки кинематографисты, вернувшиеся из сталинских лагерей, — может быть, не из числа самых талантливых, но отсидевшие от звонка до звонка. Было от чего хмуриться. И приходилось только мечтать о своем увлечении — Сурин был страстным охотником. Тем не менее мы оказались на «Мосфильме», сняли там свои дипломы и были зачислены в штат студии.

Андрей прославил студию, сняв там свои шедевры. После «Иванова детства» Тарковский стал живой легендой «Мосфильма». Отныне в студийных коридорах, творческих буфетах, на просмотрах знакомые с почтением с ним здороваются, а незнакомые мечтают познакомиться. И никто не мог предположить, что через двадцать пять лет он будет уволен с прославленного «Мосфильма».

Вот приказ по Мосфильму № 416-Л (с пометой «Личное») от 18.10.85 г.: «1983 г. 05.28. — Тарковский А. А. уволен по ст. 33 п. 4 КЗОТ — за неявку на работу без уважительных причин с 28.05.1983 г.». Что скрывается за двумя датами? 4 марта 1982 г. Андрей уехал в Италию снимать «Ностальгию» с разрешения властей, но уже через год и два месяца на студии был заготовлен приказ о его увольнении. Приказ не подписан. Подготовлен, но не подписан. Видимо, решили подождать.

10 июля 1984 года в Милане на пресс-конференции Тарковский объявляет о том, что остается на Западе, хотя ему обещают переоформить визу, при условии возвращения в Москву, для обсуждения его творческих планов.