Владимир Полушин - Николай Гумилев - жизнь расстрелянного поэта

Братья Гумилёвы в Березках не думали ни о каких проблемах. Они скакали на лошадях, ездили на велосипедах. Коля вспомнил, что прочитал «Капитал» Маркса и решил кого-то сагитировать. Кого? Пошел на мельницу и там старому мельнику и его рабочим стал объяснять непонятные самому ему теории освобождения труда. В конце концов слухи о его «агитации» дошли до губернатора. Тот удивился, но, конечно, не придал этому слишком серьезного значения, он пригласил отца на беседу с просьбой повлиять на умонастроение сына. Но в этом уже не было нужды, ибо Коля забыл про Маркса и весь был поглощен Ницше «Так говорил Заратустра». Сверхчеловек, «белокурая бестия» — вот кто теперь был его тайный идеал.

Лето заканчивалось, и Степан Яковлевич направил прошение директору Царскосельской Николаевской гимназии с просьбой принять его младшего сына в седьмой, а старшего в восьмой классы. Из Тифлиса за подписью исполняющего обязанности директора 1-й гимназии Николаю Гумилёву прислали свидетельство за № 1820 от 21 августа об успешном окончании шести классов. В Царском Селе в Царскосельской Николаевской гимназии вакансии для экстернов не имелось, и Гумилёва приняли интерном в седьмой класс с разрешением в виде исключения жить дома. Круг замкнулся. Когда-то из Царского Села уехал семилетний мальчик, пугавшийся шума и страдающий головными болями. Теперь возвращался возмужавший семнадцатилетний юноша, узнавший славу первой публикации, ощутивший себя не только путешественником, охотником, мореплавателем, но поэтом. Он возвращался в совершенно новый для него мир. Как я думаю, —

Гумилёвы вернулись в Царское Село всей семьей. Не только братья Митя и Коля, но и их старшая сестра Шурочка оказалась под родительской крышей. Ее семейная жизнь не задалась. Леонид Владимирович Сверчков не задержался в Петербурге из-за неуживчивого характера и пьянства. Вместе с мужем она вынуждена была переехать в Москву, где он нашел место счетовода в правлении Московско-Брестской железной дороги. К этому времени у них уже было двое детей: в 1894 году родился сын Николай и через два года дочь Мария. Но Сверчков не остепенился. Он продолжал пить и ругаться с начальством. Вскоре он умер от туберкулеза, и Шурочка с двумя маленькими детьми осталась без средств к существованию. Ей удалось поступить на службу счетоводом в правление, где работал муж, но прокормить детей она не могла. Тогда она написала письмо отцу, и тот решил, что дочери необходимо жить в семье. Так, осенью в Царское Село съехались через много лет все дети Гумилёва. Степан Яковлевич побеспокоился заранее о достойном жилище для большой семьи. После непродолжительных поисков, осмотров сдаваемых в аренду помещений глава семьи остановил выбор на доме Полубояринова, расположенном на углу Оранжерейной и Средней улиц. Это был центр Царского Села. Средняя улица упиралась в решетку Александровского сада. На углу Средней и Оранжерейной улиц находились Царскосельское общество взаимного кредита и кинематографический театр «Тиволи». На другом углу Средней и Леонтьевской улиц располагалось Царскосельское Дворцовое управление. Была неподалеку от дома Гумилёвых и местная достопримечательность: первая электрическая станция Царского Села. Но самое главное, что на углу Средней и Оранжерейной улиц находилась редакция еженедельной газеты «Царское дело».

Коля заново знакомился с городом, где провел детство. Любил гулять в знаменитом парке, где возле купального домика у пруда стоял памятник Императрице Екатерине Великой. Парк был украшен античными статуями, живописными фотами. К большому пруду выходила турецкая баня с куполообразной крышей и мраморной лестницей к воде. У искусственно созданных руин с башней возвышалась статуя Спасителя с поднятой рукой. Коля, проходя мимо, всегда осенял себя крестным знамением… В Царском была китайская деревня: китайская беседка с острым верхом и фигурными дверями, китайский мостик, китайский театр, островерхие домики — все это возбуждало воображение юноши, грезившего дальними странами. Позднее поэт Гумилёв напишет книгу «китайских» стихов.

Может быть, именно царскосельские египетские ворота с двумя башнями, украшенными древними рельефами, зародили в его душе непреодолимое желание побывать не только в Египте, но и в Африке.