Филипп Голиков - Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.)

Вчера в полдень над станцией появились два белогвардейских аэроплана. Летели невысоко, саженей на 300. Мы выскочили из казармы, начали стрелять из винтовок. Попасть — не попали, но заставили убраться восвояси. Улетая, летчики сбросили две бомбы, которые дымили, но не взорвались.

Я с несколькими товарищами хотел раскопать бомбы. Интересно все-таки, почему не разорвались.

Но командир нас обругал и велел отправляться в казарму.

Под вечер поступил приказ идти на позицию к деревне Егоршино. До позиции недалеко, несколько верст. Но мне эти версты трудно дались. В лесу было жарко, душно.

Стали в оборону на окраине деревни. Впереди — поля, а дальше — лес.

Рота растянулась в цепочку. Принялись окапываться. Молодые роют окопы лежа, а кто постарше да бывал на войне — стоя и с колена.

Мой сосед, фронтовик Иван Птицын, показал, как делать окоп с колена, а потом углубить его.

Теперь у меня глубокий, удобный окоп. Есть бойница, ниша для патронов. На полу солома. Эту запись я веду, сидя в своем окопе. Интересно, где еще мне придется писать дневник?

На рассвете впервые услыхал артиллерийскую стрельбу. Огонь открыла наша артиллерия. Снаряды летят через голову.

Хотя командиры нас предупредили о стрельбе, каждый выстрел из трехдюймовки заставляет вздрагивать (и не только таких молодых красноармейцев, как я!). Но это ничего — батарея-то наша.

Кругом заболоченный лес. Небольшие островки поросли камышом. Воевать в таких местах плохо, а охотиться хорошо. Неподалеку от станции в болотах водятся утки. Сегодня наш комбат товарищ Жуков принес двух чирков. Я ему, честно говоря, немного позавидовал. Давно не бродил с охотничьим ружьем.

Вспомнилось, как однажды, выжидая уток, целую ночь просидел в болотистом лесу с шестью патронами, заряженными самодельной дробью-сечкой. Вернулся с добычей.

Я люблю природу. В лесу мне все интересно. Кажется, совсем недавно засушивал цветы, листья, травы, коллекционировал птичьи яйца, собирал образцы минералов, препарировал и помещал в банки с формалином тушки и внутренности птиц, мышей, учился набивать чучела. А как все это далеко теперь!

Вот уже две недели наш батальон в непрерывных боях. И лес кругом, и болота, и утки, но нам не до охоты, не до гербариев. Целую неделю, с 1 августа, белые вели наступление.

Когда мы заняли оборону за околицей деревни Егоршино, меня на вторую ночь назначили в секрет. Нас было трое. Старший — Птицын. Едва стемнело, мы где бегом, где ползком добрались до небольшого загона, который находился в открытом поле, шагах в трехстах от наших окопов.

Обосновались, стали наблюдать. Тишина. Ничего подозрительного. Моим товарищам секрет не в новинку. Они курили в рукав, переговаривались шепотом. А я не сводил глаз с того места, где окопы белых. До них саженей 500. И находились в этих окопах не просто солдаты, а офицерский отряд.

Еще вечером наша артиллерия подожгла стога соломы и постройки возле вражеских позиций. Освещенный пожаром дым то поднимался высоко к небу, то стлался по земле. Картина сказочная. Не надоедает безотрывно смотреть на нее.

Вдруг около часу ночи заметил я на фоне пожарища человеческие фигуры. Одна за другой мелькают и скрываются в темноте. В первый момент не сообразил, в чем дело. Показал Птицыну. Стали наблюдать все трое и поняли: белые рассыпаются в цепь.

— Быстрей в роту! — приказал мне Птицын.

Я, не разбирая дороги, что есть сил бросился к своим. Не добежав шагов семидесяти, закричал:

— Белые!

Во вражеской цепи словно ждали этого крика. На правом фланге вспыхнула стрельба. Сразу же открыла огонь и наша рота. Прямо… в мою сторону (так по крайней мере мне казалось тогда). Ни поднять головы, ни шевельнуться. Но делать нечего, надо добежать до своих и толком рассказать, в чем дело. С великим трудом оторвался от земли. Пробежал несколько шагов. Лег. Еще несколько шагов. Снова лег. Не заметил, как очутился у наших окопов,

Сам не знаю и товарищи не могли понять, каким образом я цел остался. Даже не ранен!..

Белые против нашей роты не появлялись. Стрельба понемногу затихла. Зато справа становилась все сильнее. По огню можно понять, что неприятель подходит все ближе и ближе к Егоршино. Мы снова открыли огонь. Однако толку от этого было мало.

Белые продолжали наступать, обходя роту, которая была правее нас. Та долго отбивалась, но не устояла. Разрозненными группами, в беспорядке бежали красноармейцы. На их плечах в деревню устремилось белое офицерье, добивая по дороге раненых.