Валерий Золотухин: Таганский дневник. Кн. 2

Кто-то из великих бросил: «У слабых духом есть порочность — вести дневник», и «слабый» духом Валерий Золотухин смело впечатал эту мысль в самое первое (1992 года) карманного формата издание своих потаенных тетрадей. Не согласен, что дневник ведут слабые духом. Совсем наоборот — сильные, рисковые, решительные, страждущие. Тем, которым мало «реальной» жизни, им подавай еще жизнь, прописанную на бумаге. Выходит, в отличие от нас, и впрямь слабых духом, не ведущих дневника, ведущие его — переЖИВают дважды.

А потом когда (или если) таинство полуночных записей издается и весь грамотный мир может прочесть то, что ты писал только для себя одного, а «чернокнижник» переживает свою же жизнь уже в третий раз, то самое страшное именно в этом третьем разе. Вот где нужна сила духа и мужество глядеть в глаза людям. Ведь ты такого в тетрадочке понаписал, что волосы дыбом встают и кровь стынет в жилах. Ведь снять одежду и остаться не только в исподнем, но и без оного, и не только перед одним человеком, мужчиной или женщиной, а перед всеми знающими тебя людьми, перед родными твоими, перед всем человечеством — на это способны лишь единицы. Ну, десятки, ну пусть сотни во всем белом свете. Не более того. Так кто же все же эти записыватели в дневнике, слабые или сильные? Сильные, конечно же, сильные. А тот, кто еще и решается при жизни своей напечатать тайные записи — плод горьких размышлений о суете жизни и любви, бессмертии и ненависти, тот дважды герой. Прямо-таки Геракл мифический. Титан духа.

26.08.1967.

Ночевал Высоцкий, жаловался на судьбу: — Куда деньги идут? Почему я должен вкалывать на дядю? Детей не вижу. Они меня не любят. Полчаса в неделю я на них смотрю, одного в угол поставлю, другого по затылку двину… орут…

26.03.1968

Высоцкий в Одессе: — Шеф: — Это верх наглости… ему все позволено, он уже Галилея стал играть через губу. С ним невозможно стало разговаривать… То он в Куйбышеве, то в Магадане, Шаляпин, тенор…

25.11.1968.

Шеф говорит: — Зажрался. Денег у него — куры не клюют… Самые знаменитые люди за честь почитают его в дом к себе позвать, пленку его иметь, популярность себе заработал самую популярную, и все ему плохо… С коллективом не считается, коллектив от его штучек лихорадит…

31.03.1969.

Высоцкий уволен по ст.47 «г» и никто не говорит о нем больше. Никому его не жаль. Ни одного слова в его пользу. Где он, что, как — никого не интересует.

И это все о самом популярном человеке в стране, о народном витии, о полубоге. Мы-то, рвавшие жилы, чтобы послушать Высоцкого, разве знали обо всем этом. А Золотухин знал, ибо был возле него.

Актер театра на Таганке Валерий Золотухин вроде бы не Геракл, — нога — калека, местами щупловатый, хотя почитать (и вспомнить о нем легенды и сплетни) — может и впрямь он из разряда неординарных особей, ибо секс ему, как и когда-то Джону Кеннеди, нужен каждый день. Это при жене-то, при шестидесяти своих летах. Ибо часть дневника посвящена эпизодам и мыслям о плотской любви. О любви к красивым женщинам, возможностях мужской потенции, о юных своих возлюбленных… Нет, не врет Валерий Сергеевич на бумаге, не врет. Не врет он в любовной части, а именно по ней-то мужик и проверяется. Это как по рыбалке рыболов — щуку во! вытащил, но никто ведь не видел, а где она, щука-то эта? А щука Золотухина дельфиночка, касатка голубоглазая, она рядом с ним и на сцене и в жизни, и на праздниках его, и в тяжелые часы актерской-таганской-высоцкой судьбинушки.

Так что же все же случилось? О чем сыр-бор? Да ничего вроде бы, но все же. Помните остроумную присказку брежневской поры, когда все мы старались быть оптимистами, потому что много в стране было и нефти и колбасы по 2.20: «да здравствует Все, благодаря чему мы, несмотря ни на что…» Вот и по Золотухину — да здравствует все! Почему же? Да потому что несмотря ни на что — на годы, потери, ураганы, болезни, разлуки, «смертя» он как завелся раз, как запустил машину памяти и освидетельствования, как сделал первую запись, так и ведет ее уже почти сорок лет. А поскольку он пишет не только о любви и женщинах, но и о матери своей Матрене Федосеевне, и о Родине своей большой Московской и малой Быстроистокской под общим названием Советский Союз — Россия и о великом актерском братстве таганцев, то, на мой взгляд, в дневниках Золотухина почти вся история одного из самых ярчайших наших театров. Вся его слава и победы и вся его драматическая история под названием раскол, а может предательство, как хочешь назови, все отражено в откровенных конкретных и страшных прописях.