Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке

Сурик не дал согласие стать информатором, его исключили за неуспеваемость из института, он попал в армию, там у него обострилась болезнь почек, и вскоре после армии он умер. Я уверен, что кроме Сурика такое предложение могло быть сделано и другим студентам и те вполне могли назвать мою фамилию в списке неблагонадежных студентов. Но Бог миловал, да и времена уже были не совсем те!

И я уверен, что внутренне свободный человек должен был как-то проявить свой протест против той тоталитарной системы, не обязательно в открытой диссидентской форме, а пусть даже так, как это делал я – неприятием комсомола, стойким внутренним сопротивлением вбиваемым каждый день в наше сознание идеям, философии и образа жизни... И, как показывают события в нашей стране, довольно много людей моего поколения шли таким малозаметным конфронтационным путем.

Старший брат для пацана много значит. А мой брат был старше меня на 11 лет. Пользы от него в дворовых, уличных и школьных делах не было почти никакой. Я мог пригрозить в школе, что скажу старшему брату и тогда... Во дворе я этого сказать не мог, потому что все знали моего старшего брата и знали, что он не опасен. Хотя мой брат Юра был крупного телосложения, сильный и если его не знать, можно было бы и забояться моей угрозы...

Юра был образцовым советским школьником – все учителя, знавшие его не могли поверить, что я его брат. И знакомые и родные тоже. Юра был отличником в школе, секретарем комсомола, в институте он был показательным студентом, да еще был членом институтского драмкружка, неплохо играл (по свидетельству старших) роль в спектакле «Старые друзья», и даже звезда нашего Бакинского русского рабочего театра (этот театр бакинцы называли БЭЭРТЭ) Жариков предлагал ему после института уйти в их театр.

И несмотря на то, что я рос непослушным и вроде хулиганистым мальчишкой именно Юра оказывал на меня самое благотворное воздействие. Он водил меня на интересные фильмы (Помню, он повел меня на первые цветные фильмы «Маугли» и «Багдадский вор»), рассказывал какие-то истории, всегда по сути анекдотичные, возил меня на пляж вместе со своими институтскими друзьями – в компании таких взрослых ребят мне было крайне интересно. Когда у него был день рождения у нас в доме собирались все его друзья – девушки, ребята и их шутки, характер взаимоотношений – все это мне крайне нравилось и мне очень жаль, что такой компании, таких друзей, как у Юры, у меня не было.

Я люблю своих друзей, но они совсем другие. А у Юры друзья были именно такие, о которых писали совесткие писатели – Каверин, Катаев, Полевой и др. Они все дружат до сих пор(те, кто живы), но, самое странное, что дружат и их дети. Если советской власти и удалось как-то переделать людей, то мне кажется, это очень хорошо видно на юрином поколении -1925-1926 гг. рождения. Но навечно переделать нельзя и потому вскоре именно от Юры я стал слышать критические высказывания в адрес наших вождей, а однажды он запыхавшись прибежал, схватил фотоаппарат:

– Там такая хохма! На цирке вывесили к Первомаю портреты членов ЦК, а под ними оставили надпись программы цирка:

«Мастера советской клоунады!» Надо увековечить!

Мы жили недалеко от цирка. Я выскочил вместе с Юрой, Юра снимал надпись с разных сторон, а я поразился, что уже раз сто видел эту надпись, видел, как развещивают по периметру круглого здания цирка портреты вождей, но ничего смешного в этом не видел, а сейчас вдруг стало смешно! С Юрой я стал слушать БИ-БИ-СИ, «Свободу», «Голос Америки». Впервые он дал мне послушать кассеты с песнями Окуджавы.

С Юрой же мы во время войны отмечали на карте красными флажками города, отвоеванные у немцев. Юра после реформы 1947 года и отмены хлебных карточек в первый же день принес мне в школу на перемену бутерброд из белого хлеба со сливочным маслом и сахарным песком. Это было сказочно вкусно, но я до сих пор не понимаю, почему он не мог подождать, пока я приду домой?

Он был шутник, любил разыгрывать товарищей, моих родителей, а теперь, после просмотра фильма Тодоровского «Такая чудная игра» я понимаю, чем могла бы закончиться одна из его шуток.

Каждый год 1 марта Сталин устраивал для народа снижение цен. Все знали это и в назначенное время собирались у приемников и репродукторов с ручками, карандашами и листами бумаги, чтобы успеть записать новые цены на продукты.

Так вот, уже не помню в каком это было году, но 1 марта ничего по радио о снижении не сказали. Все были удивлены и успокаивали себя надеждой, что очевидно снижение цен объявят позже. И вот однажды Юра вернулся возбужденный домой с микрофоном и сказал мне, чтобы я звал соседей: «Зови Артемис (наша тетя с очень крутым характером), короче, зови, кого увидишь, скажи, у нас передают снижение!» А сам подсоединил микрофон к нашей «Балтике» и сделал проверку. Все выглядело вполне похоже. Я выскочил на наш общий балкон и стал зазывать соседей: