Возможно, я несколько переборщил по части цитирования фашистских заправил, особенно применительно к Сталину. Некоторые, прежде всего из либерального круга публицистов, могут из этих высказываний почерпнуть дополнительную аргументацию для шельмования советского лидера. Однако меня это не пугает, поскольку в данном случае даже такой закоренелый противник, каким был фюрер, вынужден был, хотя и в косвенной форме, признать в Сталине личность исторического масштаба, оказавшуюся способной организовать не только сопротивление германской агрессии, но и нанести хваленой немецкой армии ряд катастрофических поражений. Относительно замка, о котором говорил фюрер, то это уже можно с полным основанием отнести к разряду бредовых идей, по части которых с Гитлером мало кто мог соперничать. Что же касается его способности предвидеть, то достаточно вспомнить финал всей политической деятельности фюрера, чтобы по полной мерке оценить ее.
Было бы грубой примитивизацией всю проблему сводить к попыткам в тенденциозном свете представить деятельность Сталина в предвоенные и военные годы. Дело, конечно, не в одном Сталине, хотя и в нем тоже. Историки и политические пропагандисты горбачевского безвременья и постперестроечной поры, всячески разоблачая действительные и мнимые преступления и ошибки Сталина, преследовали и более масштабную цель. Она состояла и до сих пор состоит в том, чтобы заново переписать историю и по всем параметрам опорочить советский общественный строй – социализм. В нем они усматривают главную причину всех проблем, с которыми сталкивалась наша страна на протяжении многих десятилетий советской власти. Концентрируя удар против Сталина, они бьют одновременно по двум целям – по социализму как общественному строю и по Сталину как наиболее видному и авторитетному представителю и олицетворению этого строя. И это – отнюдь не какая-то историческая новация: любой победивший новый режим, как правило, всячески охаивает прежний, приписывая ему все, что только можно приписать, при этом переходя даже пределы элементарной логики и здравого смысла. Особенно тогда, когда новому режиму нечем похвастаться.
Так, историк В.М. Кулиш в одной из статей, полной противоречий и упрощений, пытаясь как-то свести концы с концами и совместить внутренне исключающие друг друга положения, писал: «В первый период войны потерпела поражение не только армия, но и вся административно-командная система. Она оказалась неспособной своевременно и гибко реагировать на развитие внутренней и международной обстановки, находить оптимальные решения и выбирать наиболее эффективные способы и средства ликвидации или нейтрализации возникающей для страны военной опасности. В ходе войны порочность этой системы была в значительной степени локализована, ее последствия устранены энтузиазмом и инициативой, доблестью и героизмом, потом и кровью советских людей, активизацией деятельности партийных организаций (областных, районных, низовых), органов Советской власти, общественных организаций.
Сталин и его преемники использовали свой метод освещения истории Великой Отечественной войны, победу в войне в целом для того, чтобы оправдать бюрократическую систему управления. Дело было представлено так, что жесткая централизация управления с присущими ей методами, включая и массовые репрессии, не подвела страну к грани катастрофы, а, наоборот, якобы спасла ее от поражения и привела к победе»[4].
Не будем полемизировать с покойным историком. Все было бы нормально, если бы подобная точка зрения ушла в небытие вместе с ее апологетом. Напротив, концепция, заложенная в приведенной выше цитате, не только не стала достоянием прошлого, но и обретает все более воинственную, а порой и просто маниакальную по своей напористости и тенденциозности направленность. Средства массовой информации, авторы исторических исследований, посвященных данной теме, не говоря уже о целых легионах разбойников пера и микрофона, денно и нощно вдалбливают в общественное сознание идейку о том, что победа в Великой Отечественной войне была достигнута слишком высокой ценой и вовсе не благодаря существовавшему тогда общественному строю и его олицетворению – Сталину, а как раз вопреки всему этому.
Разумеется, эта фундаментальная мысль разными учеными и пропагандистами преподносится под различным соусом и с отнюдь не одинаковой научно-документальной аргументацией. Опубликовано немало работ, в которых солидные авторы, давая свою интерпретацию событиям тех лет, призывают взглянуть на события той эпохи с планетарных высот (а почему не с еще более масштабных – например, космических?). «Только при планетарном подходе можно восстановить попранные сталинизмом профессионализм, честь и достоинство историка и гражданина, его ответственность перед обществом. Этот подход не означает равнодушия к добру и злу, отречения от принадлежности к той или иной социальной группе. Но он обязывает ученых всегда служить истине, даже если это и противоречит чьим-то сиюминутным интересам», – патетически пишут А. Мерцалов и Л. Мерцалова[5].
Читать дальше