Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

Но давайте трезво представим, что будет, если эти требования осуществятся. Разрушение законных государственных структур неминуемо создало бы взрывоопасный вакуум власти. Разнородные политические силы, которые сегодня смыкаются в экстремистских претензиях, окажутся лицом к лицу друг с другом. Без того барьера, который конституционный порядок, деятельность законно избранных органов власти прокладывают сейчас между борющимися в обществе социальными силами, партиями и движениями. Их иллюзорная коалиция не долго будет скрывать стремление каждой из сторон к монопольному господству над государством и обществом. Неизбежно произойдет жестокая, скорее всего, массовая схватка. И кто бы ни взял в ней верх, на смену демократическим институтам придет очередной произвол. Если говорить проще — самая настоящая диктатура, а не та мнимая, которую кое-кто усматривает в нынешнем конституционном режиме. Исторический шанс модернизировать страну путем реформ, то есть мирными средствами, будет упущен. В проигрыше окажутся вся страна, народ, миллионы и миллионы граждан.

Я говорю обо всем этом с предельной откровенностью. Иначе нельзя сегодня вести разговор. Тем более здесь, на нашем партийном форуме. Из анализа ситуации для каждого здравомыслящего человека вытекает один вывод: ни в коем случае нельзя допустить разрушения существующего конституционного порядка. Любые, в том числе и самые решительные, изменения в экономике и политике — а потребность в них сейчас действительно велика — могут достигаться только в рамках конституционной законности. У нас есть впервые свободно избранный Съезд народных депутатов и Верховный Совет СССР, есть высшие представительные органы власти республик, есть гласность. В этих рамках, используя эти демократические институты и советские законы, каждая партия и движение вправе добиваться своих целей. В том числе, естественно, бороться за политическое лидерство и власть. Всякие же попытки действовать методами пугачевщины, путем внепарламентского шантажа, вплоть до превращения экономики страны в пыль и пепел, должны быть решительно отвергнуты.

Вижу первостепенный долг в том, чтобы пресечь нарушения демократического процесса и всеми законными мерами решительно укреплять конституционный порядок в стране. Совершенно очевидно, что без этого остались бы благими пожеланиями даже самые идеальные программы преодоления экономического кризиса. Разумеется, восстановление и укрепление конституционного порядка — это прямая обязанность прежде всего всех органов государственной власти, каждого должностного лица. Но это и задача всего общества в целом, всех подлинно демократических сил, групп и организаций.

Обстановка требует от всех политических сил и движений, которые не на словах, а на деле стоят на патриотических позициях, отбросить амбиции, отложить хотя бы на время взаимные претензии, помочь стране собраться с силами в трудный для нее момент…»

Любые изменения в экономике и политике могут достигаться только в рамках конституционной законности — вот с чем не могла тогда смириться партийная номенклатура, как не хочет смириться сейчас «демократура».

Первый день Пленума прошел относительно спокойно. Ошеломляющее впечатление произвела публикация Ново-огаревского Заявления. Рвущихся в бой, вероятно, попридержало и мое вступительное слово. Но не надолго. Видимо, они держали совет ночью, и на другой день обойма ораторов, распаляя зал, насела на генсека. Особенно резко, даже грубо выступил Гуренко, заявивший: «Со страной сделали то, что не смогли сделать враги». Он потребовал «законодательно закрепить за КПСС статус правящей партии», восстановить прежнюю систему расстановки руководящих кадров, контроль партии над средствами массовой информации. Трудно было поверить, что можно в такой степени быть рабом предрассудков и оторваться от жизни.

Не отстали от него Прокофьев, Гидаспов, Малофеев. Первый секретарь Компартии Белоруссии прямо потребовал от президента ввести чрезвычайное положение. Собственно говоря, к этому вели и другие критики генсека: пусть он либо вводит ЧП, либо уходит. После самого жесткого из таких выступлений — кажется, это был Зайцев из Кузбасса — я взял слово. Сказал: хватит демагогии, ухожу в отставку.

У меня спрашивали, было такое решение принято под влиянием импульса, раздражения и досады, вызванных нападками на генсека, или это был заранее взвешенный, обдуманный «на холодную голову» тактический шаг? Как ни странно, в какой-то мере верно и то и другое. Конечно, не обошлось без эмоций, возникло желание сразу же покончить с этим. А с другой стороны, повлияло и то, что я заранее не исключал такой развязки, был готов к ней. Что ж, подумалось тогда, вероятно, настал «момент истины», когда надо отбросить колебания и принимать решение.