Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

Полагаю, не исключали они и возможность известного «политического шантажа». Моим помощникам прозрачно намекали, что, если Горбачев займет «благоразумную позицию» в отношении независимости Литвы, народные депутаты СССР от Прибалтийских республик проголосуют за его избрание президентом. Разумеется, попытки вступить в подобный торг были решительно пресечены.

Дискуссия на съезде по литовскому вопросу развернулась уже после того, как я был избран Президентом СССР. Многие ораторы выражали свое возмущение тем, что литовский парламент, по существу, потребовал признания независимости республики в ультимативной форме. А его вновь избранный председатель В.Ландсбергис проявил неуважение к съезду, не приехав в Москву, чтобы лично изложить намерения нового законодательного органа. Отмечалось, что депутаты Верховного Совета Литвы представляют всего лишь сорок с небольшим процентов населения и неправомочны поэтому решать такой судьбоносный вопрос, как отделение от союзного государства.

Некоторые депутаты, представлявшие русскоязычное население Прибалтики, опасались, что чрезмерно резкая, эмоциональная реакция съезда на неправомерные действия нового литовского руководства вызовет отчуждение на этнической почве и обернется гражданской дискриминацией.

Тут некоторые начали меня отчитывать: почему это президент отмалчивается, мы только что его избрали — ему и карты в руки. Он ведь по Конституции гарант гражданских прав и только что клялся стоять на их страже.

Откликаясь на этот призыв, я сказал, что мы на протяжении полу-тора-двух лет вели активный диалог с литовским народом. Если сегодня события приобрели такие острые формы, то нельзя винить в этом представителей всех республик, проявлявших уважение, терпение, чувство товарищества к народу Литвы.

Далее я предложил с несколькими поправками принять проект постановления съезда, подготовленный по моему поручению В.М.Фалиным. Суть его сводилась к тому, что, подтверждая право каждой союзной республики на свободный выход из СССР, съезд объявлял решения, принятые Верховным Советом Литвы, недействительными до принятия закона, определяющего порядок и последствия выхода из состава Союза. Кроме того, Президенту СССР поручалось обеспечить защиту законных прав всех людей, проживающих на территории Литовской Республики.

Верховный Совет Литвы официально отказался признать решения Третьего съезда народных депутатов и отменить собственную Декларацию о независимости. Тем не менее в Вильнюсе поостереглись и действовать в соответствии с этой декларацией, ее духом и буквой. Фактически все оставалось как прежде: в Литве продолжали действовать советские законы, сохранялась вся структура связей республики с союзными органами государственной власти. Не считая отдельных провокаций, не делалось и сколько-нибудь серьезных попыток помешать выполнению функций частей Советской Армии, расквартированных в республике, и т. д. Грубо говоря, Ландсбергис решил взять нас измором. Учитывая невыгодное для себя соотношение сил, он выжидал, пока Союзный центр, перегруженный острейшими проблемами, все более вовлекаемый в тяжелую, вязкую борьбу с российским руководством, вовсе махнет рукой на Литву и предоставит ей желанную свободу.

Разумеется, мы видели эти нехитрые маневры и стремились противопоставить им свою тактику. Было решение Третьего съезда, его нужно было выполнять, и с этой целью решили создать комиссию во главе с Рыжковым для ведения переговоров с литовским руководством. Но Ландсбергис с самого начала заупрямился, объявив, что переговоры могут состояться только в том случае, если они будут вестись по протоколу, какой принят в отношениях между суверенными государствами. Эта претензия была, естественно, отклонена, и в течение месяцев дело не сдвигалось с места. А между тем был уже принят Верховным Советом закон о порядке выхода союзной республики из СССР, и литовское руководство имело теперь возможность поставить это на легитимную основу. Но в том-то и дело, что в Вильнюсе не хотели действовать по закону, опасаясь, что референдум может дать негативный для них результат. Основания для таких опасений были, и очень серьезные, потому что экономическое положение республики начало стремительно ухудшаться.

Здесь я хочу вернуться к аргументированному выступлению на съезде председателя Госплана СССР Маслюкова. Он предупреждал, что разрыв экономических связей, который станет неизбежным следствием объявленного правительством Литвы намерения изменить структуру своей промышленности, вызовет потери для хозяйства самой Литвы и других союзных республик порядка 14 миллиардов рублей. При переходе на расчеты в свободно конвертируемой валюте Литва получит отрицательное ежегодное сальдо порядка 3,7 миллиарда рублей. Допускаю, что краски несколько сгущались, но в основе своей оценки было достаточно объективными. Однако литовское руководство пропустило их мимо ушей, находясь в состоянии эйфории после собственных смелых решений и полагаясь на благосклонное отношение Запада.