Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

Опасность для нашего демократического развития исходит от экстремистских и даже, прямо скажем, неофашистских сил. К сожалению, во многом правы те критики нашего недавнего развития, которые пришли к выводу, что тоталитарный социализм порождает массовую люмпенизацию.

ГОРБАЧЕВ. Люмпенские элементы — это самая опасная почва, на которой спекулирует популизм.

ЛУКАНОВ. Выборы в высший совет партии, то есть, по-старому говоря, ЦК, проходили в очень накаленной атмосфере. Были бурные выступления и левых и правых.

ГОРБАЧЕВ. Да, вести нынешние заседания съездов очень нелегко. Я бы даже сказал, это изматывающее занятие. Я остро почувствовал это на XXVIII съезде КПСС, в ходе которого мне приходилось не раз энергично вмешиваться».

Андрей Луканов передал мне послание Желева. В нем содержался ряд важных предложений о развитии болгаро-советских отношений. Я просил передать болгарскому президенту, что неизменно ценю уникальность отношений между двумя нашими странами и народами. К сожалению, мы находимся в таком положении, что нам трудно в полной мере помочь Болгарии, но тем не менее будем делать все, что сможем, исходя из реальных возможностей. Выразив признательность за приглашение в Болгарию, я высказался и за его визит к нам, предложив договориться о сроках с учетом конкретной ситуации в наших странах.

Жизнь распорядилась так, что Желев прибыл в Москву уже после распада Советского Союза.

Я мало знаю Желева. Не берусь судить, насколько успешно справляется он со своей непростой миссией — обеспечить мирный переход к демократии. Приходится читать о нападках на него, обвинениях в нерешительности, иронических суждениях о «философе на троне». Но факт состоит в том, что в Болгарии обошлось без кровопролития, разгона парламента, авторитарного правления. Очевидно, немалая заслуга в этом президента и, конечно, обновленной Болгарской социалистической партии.

Всегда с симпатией я относился к Югославии. Наверное, прежде всего потому, что принадлежу к поколению людей, которые помнят, как в тяжелейшие первые дни Отечественной войны югославы во главе с Иосипом Броз Тито встали вместе с нами против общего врага. В середине 50-х я, как и мои товарищи по университету, с одобрением воспринял предпринятые Хрущевым шаги по нормализации советско-югославских отношений.

Восстановление связей с Югославией оказалось, однако, прерванным уже осенью 1956 года в ходе известных событий в Венгрии, особенно в связи с казнью Имре Надя, который пытался найти убежище у югославов. Вновь налаженные при Брежневе связи были опять отброшены назад в августе 1968 года из-за ввода войск пяти государств Варшавского Договора в Чехословакию. Время брало свое, контакты с годами понемногу входили вроде бы в нормальное русло, особенно заметно множились взаимовыгодные торгово-экономические связи. Но в общей атмосфере отношений давал себя знать холодок взаимной настороженности и подозрительности.

При первых же моих московских встречах с В.Джурановичем, А.Шукрией, М.Планинцем, М.Реновицей и другими руководителями СКЮ и СФРЮ в 1985–1986 годах все больше выявлялась обоюдная заинтересованность в устойчивом, поступательном развитии советско-югославского сотрудничества. В ноябре 1987 года представители СКЮ Б.Крунич и С.Доланц приняли участие в Московской встрече партий и движений. Югославы смогли еще раз убедиться в готовности Москвы к открытому диалогу. Тогда-то и состоялась договоренность о разработке солидного политико-правового документа, который окончательно закрыл бы период враждебности и разлада, стал надежной основой для взаимопонимания и сотрудничества. Речь шла и о том, чтобы авторитетно подтвердить принципы отношений между двумя странами, зафиксированные в белградской 1955 года и московской 1956 года декларациях. Эти документы, связанные с именем Хрущева, оказались отодвинутыми в тень после его отставки, как, впрочем, и все, что было связано с опальным лидером.

14—18 марта 1988 года состоялся мой визит в Югославию. Это был мой первый непосредственный контакт с этой страной. Программа давала возможность помимо официальных мероприятий и мне, и Раисе Максимовне свободно общаться с широкими кругами югославской общественности и просто с людьми на улицах городов Сербии, Словении, Хорватии. Где бы мы ни оказались, везде встречали доброжелательность, открытость, сердечность.