Александр Гольденвейзер - Вблизи Толстого. (Записки за пятнадцать лет)

В Харькове мы были вечером. У себя в вагоне я провел только ночь. Остальное время я сидел в вагоне у Толстых.

8–го утром Л. Н. стало значительно лучше. Температура была нормальная и самочувствие более бодрое. Л. Н. даже немного работал. Но больше всего мы все, и Л. Н. с нами, любовались на красоту крымских видов. Среднее отделение вагона — вроде салона с большими окнами по обе стороны, так что мы все сидели там почти все время.

В Севастополе решили остановиться на сутки, чтобы отдохнуть. Здесь на вокзале Л. Н. опять встречали. В Севастополе не знали точно дня приезда Л. Н. и встречали его уже несколько дней. Говорят, предыдущие два дня народу было еще больше. Мы остановились в гостинице Киста. Погода была прекрасная. Л. Н. чувствовал себя настолько хорошо, что два раза ходил гулять. В первый раз мы были с ним на Морском бульваре, а во второй — вышли на Графскую пристань и пошли вверх по Екатерининской улице. Л. Н. увидал музей Севастопольской кампании, захотел войти и довольно долго его осматривал. Среди портретов защитников Севастополя есть и его маленький портрет. Л Н. расписался в книге.

По улицам за Л. Н. все время шло довольно много любопытных. В течение дня Л. Н. со всех сторон получал выражения самых горячих симпатий. Приходили дамы и девицы в праздничных платьях; многие приносили цветы. Приходил какой‑то диктор — депутат от местной интеллигенции.

Хотя Л. Н. и устал, но вечером сидел довольно поздно. Александра Львовна, Павел Александрович и я ездили вечером на катере на Северную сторону и, вернувшись, застали его еще на ногах.

На другой день (9–го) утром мы выехали из Севастополя довольно рано. Ехали в двух экипажах: впереди Л.H., Софья Андреевна, Александра Львовна и Буланже; во втором — Мария Львовна с мужем и я. Впрочем, в дороге мы часто менялись, так как каждому хотелось побыть со Л. Н. Л. Н. чувствовал себя довольно хорошо и устал только к вечеру. Мы накупили много винограду и всю дорогу его ели. Л. Н. тоже ел. На первой почтовой станции «Чаталкой», пока меняли лошадей, Александра Львовна с Буланже взобрались на холм, у подножья которого расположена станция. Желая пробраться к ним, я бегом взбежал на верх холма и, не рассчитавши сил, так задохнулся, что наверху мне стало дурно. Я долго не мог окончательно прийти в себя уже после того, как мы поехали дальше. Л. Н. по этому поводу очень беспокоился.

Л. Н. все вспоминал в Севастополе и по дороге свою жизнь в Крыму во время войны и старался узнавать знакомые места. После войны он был в Крыму в 1885 году, когда в Симеизе умирал его друг, князь Л. Д. Урусов, но от этой поездки у него сохранилось как‑то мало воспоминаний.

В Байдарах мы стояли довольно долго. Закусывали и пили чай. Погода была прекрасная, так что знаменитый вид был в полной красе. Л. Н. долго сидел со мной на камешках на краю обрыва и любовался красотой моря и бесконечного горизонта.

В Байдарах какой‑то экзальтированный господин принес Л. Н. роз и бросился целовать ему руки. Л. Н. это взволновало и несколько расстроило.

По дороге от Байдар часто встречались татарские арбы, всегда немазанные, которые страшно скрипели. По этому поводу Л. Н. сказал:

— Какая великая сила консерватизм! Девять десятых людских поступков делаются под влиянием этого человеческого свойства. Но это свойство обоюдоострое: с одной стороны, без него нельзя было бы существовать, если бы всякий раз человек все должен был делать и придумывать сначала; но с другой — им освящаются всякие суеверия, предрассудки, всякое зло. Задача человека в том, чтобы отличать разумное и нужное прежнее от неразумного и ненужного. Нехорошо отрицать что‑либо только потому, что оно старое, но так же, если еще не гораздо вредней, оправдывать явления человеческой жизни только их древностью, как это делается по отношению религиозных, государственных и других суеверий.

В Гаспру мы приехали только вечером, часу в девятом. Было совсем темно. Я на несколько минут зашел в дом, чтобы посмотреть, как Л. Н. устроится, после чего простился и поехал дальше в Ялту. Теперь я переехал тоже в Гаспру. Здесь очень хорошо. Прекрасный большой дом, с террас которого открывается удивительный вид на море. До моря довольно далеко и назад идти очень круто в гору. Есть и отличный, но длинный спуск — шоссе. Так что Л.H., когда поправится, сможет ездить к морю. Сейчас Л. Н. еще очень слаб.

Вчера (12–го) при мне здесь был Чехов. Вид у него плохой: постарел и все кашляет. Говорит мало, отрывочными фразами, но как‑то всегда в самую точку. Трогательно и хорошо рассказывал, как они с матерью живут вдвоем зимой в Ялте. Л. Н. был Чехову очень рад.