Петр Люкимсон - Царь Давид

Сложенный Давидом во время войны с арамеями 60-й псалом и комментарии на него рассказывают еще об одном драматическом эпизоде этой войны. В то самое время, когда Давид стоял под Сувой, а Иоав был на аммонитском фронте, началось восстание идумеев. Очевидно, восставшие уничтожили не только царских чиновников и израильские гарнизоны на своей территории, но и двинулись на земли еврейских колен. Главной целью идумеев было соединить свою армию с арамейцами и совместными усилиями сокрушить империю Давида. Ситуация в какой-то момент оказалась критической, о чем Давид и вспоминает в тексте 60-го [59-го] псалма:

«Бог, Ты нас оставил, Ты сокрушил нас, Ты разгневался — возвратись к нам… Ты показал народу Своему тяжелую руку, напоил нас ядовитым вином» (Пс. 60 [59]:3–5).

Согласно комментарию «Мецудат Давид», в этот драматический момент войны Иоав стремительным марш-броском перерезал путь армии идумейских мятежников, сразился с ней возле Гай-Мелахи и нанес ей сокрушительное поражение. Потери идумеев, относительно небольшого народа, составили в той битве с израильтянами 12 тысяч убитыми, о чем Давид и говорит в самом начале псалма:

«Для руководителя хора. В сопровождении на «шушан». Свидетельство. Песнопение Давида, сложенное для наставления, когда он воевал с Арам-Наараим и с Арам-Цовой, и возвратился Йоав, и поразил в Гай Мелахе двенадцать тысяч эдомейцев» (Пс. 60 [59]: 1–2).

Овладев Дамаском, Давид бросил армию на арамейские города Бефу (Бэтах) и Берофу (Бэйротай). Остальные арамейские князья стали сдаваться уже без боя и признавать себя данниками и вассалами Давида. Первым это сделал князь города Имафа (Хамата) Фой (Той), который, очевидно, не только не вошел в созданный Адаазаром союз, но и раньше воевал с этим грозным царем:

«И услышал Той, царь Хамата, что поразил Давид все войско Ададэзера, и послал Той Йорама, сына своего, к царю Давиду приветствовать его и поздравить его с тем, что воевал тот с Ададэзером и поразил его; ибо Той был в войне с Ададэзером. А в руках у него (Йорама) были сосуды серебряные, сосуды золотые и сосуды медные. И посвятил их Давид Господу вместе с серебром и золотом, которое он посвятил из добытого у всех покоренных народов» (II Сам. 8:9—11).

Таким образом, за одну военную кампанию Давид существенно раздвинул границы своего царства, подчинил себе значительную часть Арамеи (или Сирии, если следовать синодальному переводу, да и современным географическим понятиям) и вернулся из похода с огромной добычей. Народ ликовал, захлебываясь от любви к царю и рассказывая о его великих подвигах.

Тем временем приближалась осень, дожди размывали дороги, делая их непроходимыми, и Иоав отвел свою армию из Аммона, война с которым оказалась куда более долгой и тяжелой, чем он и Давид предполагали вначале.

Однако теперь, когда арамеи были покорены, помочь аммонитянам было уже некому.

История любви Давида и Вирсавии уже давно, наряду с историями Лейли и Меджнуна, Фархада и Ширин, Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты, стала неотъемемой частью не еврейского национального, а общечеловеческого нарратива. При этом она, пожалуй, выглядит куда более достоверной и психологически точной, чем другие названные выше истории о любви, оказывающейся сильнее всех преград и предрассудков.

История Давида и Вирсавии — это вечная история о короле, его фаворитке и несчастном муже-рогоносце. Это не менее вечный и горький рассказ о солдатской жене, не сумевшей сохранить супружеской верности, и о порушенной из-за женщины мужской дружбе. Это — история о всепоглощающей любви и предательстве, о долге и подлости.

Но прежде всего эта история о великом грехе и великой силе раскаяния подлинно великого человека. И именно потому, что она представляет собой «коктейль» из стольких противоречивых, а подчас и кажущихся несовместимыми друг с другом компонентов, она вновь и вновь влечет к себе теологов, психологов, художников, поэтов и режиссеров.

История эта самым тесным образом связана с войной с аммонитянами, возобновившейся на следующий год, в начале весны — сразу после того, как перестали лить дожди и высохли дороги. Вместе с другими своими товарищами отправился на эту войну и муж Вирсавии — Урия Хеттеянин, некогда телохранитель Голиафа, затем один из «тридцати витязей», а потом и член его военного совета, командир одного из гвардейских подразделений.