Евгения Гутнова - Пережитое

Больше встряхнул меня и в какой-то степени вернул к жизни намечавшийся в то время очередной международный конгресс в Штутгарте. Еще в 1984 году мне было поручено сделать в соавторстве с профессором С.О.Шмидтом и Т.Исламовым доклад об абсолютизме в Европе. Почему дали эту тему мне, специально никогда не занимавшейся абсолютизмом, — не знаю. Но попытки отказаться от этой чести успеха не имели. Много времени и сил ушло в 1984—85 годах на подготовку этого доклада. Когда же он был готов, выяснилось, что поехать на конгресс в качестве делегата мне не придется. Я не очень и огорчилась: в семьдесят один год отправляться в далекое путешествие не хотелось, выступать на английском языке, слушать иностранную речь (синхронного перевода не предполагалось) было тоже затруднительно, требовало большого напряжения. Да и, вообще, настроение, как уже сказано, оставалось «неконгрессное». Но Зина и наш Национальный комитет историков стали настаивать, чтобы я поехала в туристской группе. Необходимых для этого шестисот рублей у меня не было, нашлись и принципиальные возражения: если столь уж необходимо, то пусть отправляют меня бесплатно. Я долго отказывалась, но в конце концов согласилась. Отчасти уговорил меня Леша, считавший, что мне будет интересно, удастся отвлечься, рассеяться. Так я оказалась на конгрессе в Штутгарте — впервые в ФРГ.

Уже во время сборов на конгресс в Москве появилось ощущение каких-то заметных изменений в общественной атмосфере, легкое дуновение свежего ветерка — настрой на благожелательное отношения к предполагаемым западным коллегам на конгрессе, предостережения против слишком резких конфронтации, к которым нас обычно призывали раньше в таких ситуациях, никаких намеков на то, что надо опасаться происков спецслужб, хотя ехали то мы в ФРГ. Эти новшества казались добрым предзнаменованием. И, оставив свои горести и заботы в Москве, я в неожиданно хорошем настроении вылетела в Штутгарт.

Поездка оказалась во всех отношениях очень интересной. Во-первых, удалось повидать неизвестную мне страну, о которой не могла даже и предположить, как она прекрасна. Мы прилетели во Франкфурт-на-Майне, в один из стариннейших средневековых немецких городов, а ныне банковскую столицу ФРГ. С утра до вечера бродили по городу, осмотрели его центральную площадь, обрамленную ратушей и другими старинными зданиями, погуляли по узеньким средневековым улицам, посетили музей Гете, который родился здесь. Вечером поехали автобусом в сердце земли Баден-Вюртемберг, где в Штутгарте провели пять дней. Город выглядел более современно, хотя и не уступал в древности Франкфурту. Центр его пересекают несколько широких пешеходных улиц, обсаженных деревьями. С утра на одной из них, центральной, разворачивался фруктово-овощной рынок, красочный, изобильный, привлекательный, но нам покупать было не на что, а смотреть — некогда, так как с утра до вечера шли заседания конгресса.

Работать пришлось очень много. Я сделала доклад, но до этого выступила еще на двух заседаниях по истории средних веков: одно было посвящено социальным и религиозным движениям средневековья, другое — теме «Власть и авторитет в средние века». Говорить пришлось по-английски, по заранее написанному тексту. Получилось, кажется, неплохо. Потом последовало еще выступление на комиссии по истории представительных учреждений, на которой присутствовала во время всех конгрессов, в которых участвовала. Там довелось увидеть вблизи таких крупных ученых, как француз Мунье, немец К.Босл, немец, но швейцарский ученый, ныне очень известный П.Бликле. С последним немного поспорила. Заседания прошли интересно. Надо заметить, что западные историки очень интересовалась нами, расхватывали наши отпечатанные и привезенные доклады в мгновение ока, часто подходили с разными вопросами, разговорами. Слухи о нашей «перестройке» уже будоражили их, вызывали особый интерес, и им хотелось знать, изменились ли мы. Советские участники, в свою очередь, держались на этот раз менее скованно и стадно, чем обычно. Ведь был уже конец августа — начало сентября 1985 года, когда вполне проявилась некоторая «размороженность» или новая «оттепель» в наших отношениях с капиталистическими странами. Не нужно было по каждому поводу спорить с «немарксистами», обличать их, что обычно требовалось раньше. Появилась возможность более или менее объективно, с научной точки зрения, оценивать доклады и выступления западных историков. Все это придавало работе новый, живой интерес и непринужденность, для нас необычную.