Владимир Войнович - Жизнь и необычайные приключения писателя Войновича (рассказанные им самим)

На этот стишок обратил внимание один из участников нашей бригады Игорь Дуэль. Он был студентом Московского областного педагогического института имени Крупской, сокращенно МОПИ, кем и мне советовал стать. С чем я согласился, решив, что уж если не попал в заведение, где учат на писателей, то поступлю хотя бы туда, где учат на учителей — лишь бы в перспективе было высшее образование, о котором моя мама мечтала больше, чем я. В свое время она, как и отец, беспечно относилась к тому, что я не учился, но теперь забеспокоилась.

Я и без Дуэля уже нацеливался на МОПИ, потому что он был в пяти минутах ходьбы от дому, а исторический факультет был предпочтен филологическому, потому что срок обучения на нем был четыре года, а не пять.

Люди, имевшие трудовой стаж или службу в армии, шли вне конкурса, а у меня за плечами было и то, и другое. Тем не менее вступительные экзамены хотя бы на тройки сдать было надо. Мои знания разных предметов по той причине, что из десяти классов средней школы я в пяти не учился, были очень нестандартны. Что-то я знал выше требуемого уровня и даже намного, но о чем-то, известном каждому пятикласснику, не имел ни малейшего представления. Первый экзамен по истории я сдал на пятерку с ощущением, что знал предмет лучше экзаменатора. Вторую пятерку я получил за сочинение. На немецком сильно плавал и уже думал, что не пройду. Но преподавательница сказала, что больше тройки поставить мне никак не может, чем очень меня утешила: при наличии двух пятерок мне по остальным предметам было достаточно троек.

Принимавший экзамен по русскому устному сравнительно молодой человек, может быть, из аспирантов, быстро обнаружил, что с грамматикой я практически не знаком. Заметив, что я не очень знаю разницу между причастием и деепричастием, он вздохнул и развел руками:

— Вам впору двойку ставить.

Я возразил:

— Но это будет несправедливо.

Он спросил:

— Почему?

— Потому что я плохо знаю правила, но пишу грамотно.

Он покачал головой:

— Нет, вы не можете писать грамотно.

Я попытался его уверить, что могу. Он не верил. Я сказал:

— Но я сочинение написал на пятерку.

Он насмешливо сощурил глаза:

— Так-таки на пятерку?

Я предложил проверить. Он пошел, проверил. Вернулся в сомнениях.

— Да, у вас стоит пятерка, но это значит, что вы у кого-то списали.

Я продолжал спорить:

— Вы же знаете, что неграмотный человек даже списать правильно не сможет. А кроме того, переправьте пятерку на двойку, если найдете у кого-нибудь такое же сочинение.

Он все еще колебался. Тогда я предложил проверить меня на конкретных примерах.

— Хорошо, — уступил он. — Как вы напишете «тоже» — вместе или отдельно?

Я сказал:

— По-разному.

— То есть?

— Ну, например, «Коля тоже с мамою» — вместе, «Оля то же самое» — отдельно. Надеюсь, вы поверите, что это я ни у кого не списал.

Он поверил и согласился, что раз я пишу грамотно, то хотя бы тройки заслуживаю. А мой тогдашний друг филолог Владимир Лейбсон позднее вписал мой пример с «тоже» и «то же» в методическое пособие по изучению русского языка.

Самым кошмарным оказался для меня, как ни странно, экзамен по литературе. Его принимали две женщины: пожилая, подслеповатая, в очках с маленькими стеклами, и блондинка лет тридцати, с большой грудью и высокой прической. Мне достался билет о Пушкине. Я довольно бойко изложил его биографию и тем надеялся ограничиться. Но молодая вдруг прицепилась ко мне: «Знаете ли вы, что такое «Маленькие трагедии» Пушкина?» Этим вопросом я был загнан в тупик. То есть «Маленькие трагедии» я как раз знал, как более или менее все остальное у Пушкина. Но «не проходил» в школе, не заглядывал в предисловия и понятия не имел, что у Пушкина к какому жанру относится.

Блондинка от меня не отставала:

— Какие вы знаете маленькие трагедии? Назовите! Хотя бы одну!

Я растерялся, вспотел, у меня все вылетело из головы. Стал лихорадочно соображать, что же может быть «маленькими трагедиями». На ум пришли почему-то «Повести Белкина», однако ни одной из них я, перечитавший их не меньше десятка раз, вспомнить не мог, а только вертелось в голове, что там есть название из двух слов через черточку. Это воспоминание соединилось с примером из грамматики (все-таки что-то из нее я знал), когда в каких случаях употребляется дефис: «Маша-резвушка сидела у окна с книгой».