Исай Лемберик - Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика)

— Нет, братцы, лучше уж нагишом плавать, — сказал Демин.

Ни один из обладателей водонепроницаемых костюмов не выбрался живым из Угры.

Во второй половине дня Старчаку донесли, что противник значительными силами сходит с Варшавского шоссе западнее Юхнова и продолжает движение параллельно Угре, в сторону Калуги. Говорилось в донесении и о том, что западнее и юго-западнее Юхнова скопилось много танков и грузовых автомобилей с пехотой. Немцы готовились к ночному маршу, заправляли машины бензином, наливали в радиаторы воду.

Вскоре прибыли два парашютиста из группы, посланной Старчаком на шоссе западнее Юхнова еще в первый день обороны. Они доложили о действиях группы: подорван один танк, обстреляна колонна грузовиков, уничтожен мост на шоссе.

— А где остальные? — спросил Старчак, — Вас было восемь.

— Четверо убито, двое подорвались, когда взрывали мост. У нас — ни патронов, ни гранат.

Вечером, оставив на Угре огневой заслон из коммунистов-добрбвольцев во главе с Николаем Щербиной, Старчак стал собираться к переходу на новый рубеж, который уже был подготовлен по его приказанию на берегу Извери.

— Товарищ капитан, можно остаться? — обратился к Старчаку Буров. И напомнил: — Вы разрешили мне взорвать мост. Работу доделать.

Слышавший этот разговор лейтенант Сулимов заметил:

— Я уже послал людей. Через двадцать семь минут мост будет уничтожен. Буров вздохнул.

— Не бойся, на твою долю мостов много осталось: и взрывать и ладить, улыбнулся Старчак.

Когда отходили с Угры на Изверю, Петров, идя рядом со Старчаком, ведущим коня в поводу, спросил:

— Товарищ капитан, почему мы все время отступаем? Не только наш отряд, а мы все, вся армия?

— Вся армия по той же причине, что и наш отряд.

Сил пока у немцев больше, танков, самолетов… Но ничего, скоро и у нас силы поднакопятся.

— Скорей бы, — вздохнул Петров, — почти до самой Москвы докатились.

Старчак промолчал. Ему, как и другим кадровым военным, было горше, чем кому-либо другому, видеть наше отступление. Но он верил, что мы непременно победим, — и это привлекало к нему бойцов.

Однажды капитан привел любопытный факт: подсчитал с линейкой в руках, что гитлеровская армия со всеми ее танками, самолетами, автомашинами наступает медленней наполеоновской.

— Выходит, — проговорил Старчак, — что мы и сами не заметили, как немецкая идея «молниеносной войны» провалилась. — И добавил: — Отступать они, пожалуй, быстрее будут. Надо постараться.

— Нам сидеть у моря и ждать погоды нельзя. Сомнут нас, — сказал Старчак старшему лейтенанту Кабачевскому, когда смерклось. — Надо посылать ребят в Стрекаловр. С одной группой пойду я…

— Нет, Иван Георгиевич, — резко возразил Кабачевский. — Ты нужен здесь. А с разведчиками пойду я.

Село Стрекалово, о котором говорил капитан, расположено на Варшавском шоссе, между Изверей и Угрой. Сюда и отправились разведывательные группы.

В ночь на восьмое октября группа под командой старшины Васильева достигла окраины Стрекалова. В одном из домов десантники захватили трех офицеров и двух солдат. Немцы оказали сопротивление, пытались поднять тревогу.

— Ну, и пришлось, товарищ капитан… — оправдывался утром перед Старчаком Васильев, — пришлось заставить замолчать. Одного вот доставили. Жалко, простой пехотинец…

Пленный оказался не простым пехотинцем. Это был, как установил немного говоривший по-немецки Борис Петров, воспитанник гитлеровской диверсионной школы. Он высокомерно поглядывал на десантников, то и дело одергивая свою опрятную куртку зеленовато-серого сукна.

— Ну вот, оказывается, воспитанник воспитанника изловил, — заметил старшина Бедрин. Он знал, что Васильев вырос в детском доме. Васильев обиделся:

— Гад он, а не воспитанник!..

Пленного отправили на машине в Подольск, в штаб, на допрос.

Другая группа разведчиков, возглавляемая старшиной Иваном Корнеевым, обошла село Стрекалово с западной стороны. Парашютисты не только выяснили, где расположены танки и артиллерийские батареи, но и вступили на обратном пути в бой с большой вражеской группой. Корнеев, оставшийся вместе с напарником прикрывать отход товарищей, был тяжело ранен.

— Иди, — сказал он товарищу. — А я здесь останусь. Не бойся, живым не сдамся.

— Неправильно говоришь, старшина, — возразил Улмджи Эрдеев, тот самый, которого Иван Корнеев частенько защищал от шуток Мальшина. — Не имеешь права оставаться!..