Григорий Линьков - Война в тылу врага

— Останься в городе, Маша. Как вести себя, ты сама знаешь. А твое пребывание здесь может еще пригодиться.

И Маша пригодилась.

Когда мы нашли Иванову, она работала официанткой в офицерской столовой.

Мария получила от нашего представителя задание взорвать офицерскую столовую и стала думать, как это сделать. Мысленно она обшарила все уголки, куда можно было бы сунуть мину, но зал был лишен каких бы то ни было пригодных для этого предметов. В нем не было ни урн, ни цветочных горшков, ни деревянных панелей, ни мягкой мебели — ничего; кроме обеденных столов и стульев. Однажды, оставшись одна для уборки столовой и убедившись еще раз, что мину пристроить решительно некуда, она бросила случайный взгляд на возвышавшийся на постаменте гипсовый бюст бесноватого фюрера, который привыкла обходить глазами, — и тут внезапно ее осенила мысль. Она подбежала к бюсту, наклонила его, и — о счастье! — Гитлер действительно оказался пустым изнутри. Бывают же все-таки случаи, когда и Адольф Гитлер может стать полезным порядочному человеку!

14 февраля 1944 года, в 4 часа дня, когда столовая была переполнена гитлеровскими молодчиками, раздался оглушительный грохот, и бюст разлетелся в мельчайшие брызги. Взрывная волна страшной силы вымела зал, словно гигантской метлой, и вышибла стекла вместе с рамами. В одну кучу были сметены живые, мертвые и умирающие, пища, посуда и мебель. До сорока гитлеровских офицеров было убито взрывом или покалечено.

Мы организовывали взрывы в гитлеровских столовых и до этого случая. Но наши мины недостаточно точно срабатывали по времени. Иногда получалось так, что гитлеровцы подают команду вольно и только начинают входить в помещение, а там раздается взрыв. В подобных случаях оккупанты лишь оставались без обеда. Иногда взрыв раздавался, когда гитлеровцы, пообедав, оставляли помещение. Мина, заложенная в бюст фельдфебеля Адольфа, взорвалась во-время.

А Мария через несколько дней была в нашем лагере.

Простая, безграмотная белоруска Степанида, пожилая женщина, работала уборщицей в комендатуре полиции в Ивацевичах. Она по-своему чувствовала за собой вину перед советской родиной и по-своему искала путей искупления этой вины.

Однажды ей удалось связаться с моим помощником по этому району Н. Колтуном. Степанида получила снаряд и уложила его в печке в тот день, когда в Ивацевичи прибыла полиция из местечка Косов. Однако она просчиталась во времени, и взрыв произошел уже после того, как косовские полицейские вышли из помещения. Взрывом было убито только два человека из ивацевической полиции и приведены в негодность один пулемет и с десяток винтовок.

Гитлеровцы заподозрили в организации взрыва косовских полицейских и арестовали несколько человек. Им изрядно всыпали гуммов, а потом отправили в один из лагерей.

В 1943 году гитлеровцы сами с удовольствием расстреливали полицейских за малейшие проступки, а иногда и без всяких на это причин. Они не любили своих лакеев за трусость и неумение владеть оружием.

В деревне Симоновичи, Чашниковского района, Витебской области, еще в декабре 1941 года имел место любопытный случай.

Я тогда с небольшой группой своих ребят но чью появился в деревне и исчез. Узнавшая об этом чашниковская полиция, числом в семьдесят пять человек, во главе с самим комендантом Сорокой, к вечеру следующего дня нагрянула в эту деревню. Вместо меня полицейским удалось окружить Брынского Антона Петровича с тремя бойцами, случайно оказавшегося в этот час в одной хате.

У Брынского и его товарищей было при себе только личное оружие и четыре гранаты. Обложившие хату со всех сторон полицейские открыли по ней огонь из винтовок и пулеметов. Стены деревянного сруба были буквально изрешечены пулями. Положение партизан казалось безвыходным. Но тупоголовые предатели не додумались до того, что лежавших на полу партизан предохранял от пуль каменный фундамент, возвышавшийся с наружной стороны дома над полом на двадцать пять — тридцать сантиметров. Поэтому Брынский и его бойцы, несмотря на сплошной поток пуль, оставались невредимыми, и когда полицейские, прекратив огонь, попробовали сунуться в хату, в них полетели гранаты. Отхлынув назад, они возобновили обстрел. Партизанам был один выход: любой ценой вырываться из окружения.

Смертельная опасность обычно придает людям необычайную находчивость. Лежа под огнем, Антон Петрович начал мастерить из одежды человеческие фигуры. Одну из них бойцы высунули через приоткрытую дверь хаты во двор. Полицейские заметили ее и осыпали пулями. Фигура свалилась «замертво» на снег около двери, дверь захлопнулась. Пальба прекратилась, но полицейские теперь уже пристально наблюдали за дверью. Вот дверь опять потихоньку приоткрылась, из нее начала выползать вторая человеческая фигура. «Ага!.. Хочет удрать и этот незаметно, — очевидно, решили полицаи. — Но не на тех попал!..»