Григорий Линьков - Война в тылу врага

— Да, многое придется восстанавливать из того, что теперь мы так охотно разрушаем, — сказал Валентин Телегин.

— Разрушенное толом — это одно. На это мы можем привлечь и самих оккупантов. А вот учить их, перевоспитывать придется нам. Да и не только их… Передовик-боец иль командир в бою должен стать первым в труде, подавать пример культуры в жизни. А вести массу за собой в мирной обстановке иногда труднее, чем на фронте.

Осенью сорок третьего года, организуя диверсии на внутренних объектах противника, мы делали упор в первую очередь на вражеские коммуникации. С крушениями поездов гитлеровцы как бы смирились. Они все делали для того, чтобы сократить простои, и вражеские эшелоны, волоча подбитые хвосты, продолжали ползти на восток к линии фронта.

Мы хорошо понимали, что всякий дополнительный взрыв на магистрали, выведенная из строя водокачка, взорванный семафор, блок-пост и даже линия связи — создавали дополнительные простои, а все, что хотя бы на час останавливало движение на железной дороге, помогало родной Красной Армии громить врага, спасало какое-то количество жизней наших бойцов на фронте. И потому мы не жалели сил и не останавливались ни перед чем, чтобы наносить удар за ударом, все более разрушительные и ощутимые для гитлеровцев, по их железнодорожным коммуникациям, по их технике и живой силе, движущейся к фронту. А человек, орудие или танк, уничтоженный до подхода к фронту, — это предотвращенная смерть энного количества людей, спасенное от разрушения какое-то количество материальных ценностей, это бомбовоз, сбитый прежде, чем он успел выбросить на цель свой разрушительный груз.

В течение лета и особенно осени 1943 года наши группы подрывников произвели огромное количество диверсий. Для осуществления многих важных операций приходилось привлекать людей из железнодорожного персонала, находившегося на службе у гитлеровцев, и почти не бывало случаев, чтобы намеченное мероприятие срывалось из-за отсутствия нужного человека. Война на рельсах не прекращалась ни на один день, а о том, как она велась, говорят факты.

В Пинской области очень много воды. Но система водоснабжения паровозов довольно сложная. Вода должна здесь подниматься на определенную высоту в резервуары водонапорных башен. В районах с пересеченной местностью для этой цели часто используются артезианские колодцы или открытые водоемы, расположенные на более высоких местах. В условиях болотистой низменности такие возможности исключаются. Для создания необходимого напора вода здесь должна быть поднята на высоту десять — двенадцать метров с помощью насосов.

В местечке Городец Пинской области немцами была оборудована мощная водонасосная станция. Два новеньких двигателя внутреннего сгорания по сто двадцать лошадиных сил каждый были доставлены из Германии. Во избежание перебоев в водоснабжении гитлеровцы сразу построили действующую и запасную насосные станции.

В Городце паровозы снабжались водой на несколько перегонов. О важности этой станции для нормального действия железнодорожной магистрали можно было судить по тому, как оккупанты организовали здесь охрану. В помещение насосных станций не разрешалось входить даже рядовым гитлеровской армии, не говоря уже о белорусах. Но обслуживал эти станции местный белорус, гражданин Кольцов. Он прекрасно знал машины подобного типа и долгое время еще до тридцать девятого года работал на них машинистом. Оккупанты хорошо платили машинисту, снабжали его промтоварами.

У Кольцова была семья в пять человек. Его домик находился в деревеньке, расположенной в непосредственной близости от местечка и в пяти минутах ходьбы от насосной станции. В его квартиру нередко по разным делам наведывались гитлеровцы, — их гарнизон располагался рядом, в местечке. Встретиться с этим человеком было нелегко. Но мои хлопцы замаскировались под пинских спекулянтов, разыскали машиниста и начали разговор издалека о долге советского человека. Машинист не реагировал. Он производил впечатление обывателя совершенно аполитичного, не понимал того, о чем ему говорили, а главное, и не хотел понимать.

Хлопцы встретились с Кольцовым во второй раз, в третий, в своих беседах стали говорить более определенным языком, но машинист водокачки, окруженный особым вниманием и доверием «начальства», продолжал прикидываться дурачком. А для того чтобы избавить себя от подобных встреч и разговоров, он попросту переселился на насосную станцию, переправив туда постельные принадлежности. Дома стал появляться очень редко и только затем, чтобы захватить к себе на станцию на два-три дня продуктов питания.