Григорий Линьков - Война в тылу врага

Проводив Алексейчика, я взял Шлыкова, вооружился бесшумкой, и мы пошли бродить по болоту. Труднопроходимое обширное болото жило весенней жизнью. Лягушки упоенно квакали в камышах, жуки-водолюбы стремительно носились по поверхности колдобин, заполненных водой, в воздухе стояло непрерывное чириканье, свист и щебет пернатых гостей, занятых устройством своих летних «баз». Я почувствовал, как нервы мои понемногу успокаиваются. Побродив несколько часов по топям, мы набрели на канаву, заросшую камышом и лозняком. Канава вывела нас к сухому островку, за ним снова виднелась топь, а там — снова островок. Их было множество, и мы бродили от одного к другому, радуясь наличию прекрасных возможностей для организации здесь лагеря в изолированном месте, куда даже случайно не может попадать посторонний человек. Мы облюбовали один, — он дальше, чем другие, отстоял от края болота. Сюда через день-два я привел восемнадцать человек, тщательно отобранных. Они должны были составить штаб и Штабную команду. Среди них были Шлыков, Мирсков, Калугин, Милетин, Бриль и другие.

Вместе мы быстро освоили островок. Поставили палатки из парашютного шелка, оборудовали радиорубку, выстроили баню, кухню и навес для столовой, подготовили склады для боеприпасов. Все было тщательно замаскировано с воздуха. Маскировать наши постройки с земли не имело смысла: остров был на четыре-пять километров удален от сухого берега. Здесь не мог появиться посторонний человек в поисках коровы или боец из другого партизанского отряда. Наш бензиновый движок мог здесь спокойно работать: установленный в небольшой землянке, он нарушал покой только диких коз и лосей, в изобилии водившихся в этих болотах.

Теперь надо было использовать весь опыт, приобретенный в Булевом болоте у озера Червонное, для постройки центральной базы, базы «Военкомат», по образцу той, которую мы имели под Ковалевичами в первую военную зиму, и вспомогательных точек.

Из собственного опыта у меня сложилось совершенно своеобразное понимание конспирации в отношении места нашего базирования. Осенью и зимой 1941 года, когда наш отряд был чуть ли не единственным на все огромные просторы березинских болот, мы могли попросту исчезать, заметая за собой всякие следы. В 1942 году в Пинских болотах, в соседстве с местными партизанскими отрядами, мы наших следов скрыть не могли, и в этом не было никакой необходимости. Мы только скрыли центральную базу так, чтобы туда никто не мог забрести даже случайно, чтобы наша связь с местным населением и партизанскими отрядами осуществлялась через вспомогательные точки. В 1943 году в Брестской области, при массовом партизанском движении, когда местные жители переселялись в лес, нельзя было спрятать нашей центральной базы так, чтобы не знали, где она находилась. Главное было в том, чтобы на нее не попадали и не могли попасть лишние люди, чтобы враг не мог открыть ее расположение, характер выставляемых постов и подходы к ней.

Для размещения центральной базы мы выбрали остров, как нельзя лучше отвечавший этим требованиям. С сухого берега можно было даже указать направление на этот остров, но он ничем не выделялся из большого количества таких же, похожих друг на друга, островков. Гитлеровцы здесь находились совсем по соседству — в Старых Песках. Напрямую до них было четыре-пять километров, но в этих местах напрямую не летали и сороки. Чтобы попасть к нам из Старых Песков, нужно было проделать путь в несколько десятков километров: сначала побывать на нашей старой базе, затем снова вернуться на сухой остров и уже только после этого можно было «попытать счастья» пробраться к нам. Такой переход нельзя было сделать скрытно от партизан, и следовательно всякая внезапность нападения исключалась.

Мы же свое общение с нашей ближайшей периферией организовали сравнительно просто. Мимо нашего островка проходила старая еле заметная канава, вырытая несколько десятков лет тому назад. Берега этой канавы осели и заросли, их можно было заметить только по полоске лозняка, тянувшегося в глубь болота, и пройти ими до острова вряд ли решился бы даже бывалый лесовик-охотник. Канава эта метров на сто не доходила до сухого берега, но это нас тоже не беспокоило. Я пришел к заключению: если канаву, сплошь заросшую колючей травой, которую называли здесь «пузорезником», очистить, да кое-где немного углубить, да привезти сюда «позыченные» на Песковском озере от гитлеровцев лодки, то эта грязно-зеленоватая полоска могла стать «магистралью» для нашего сообщения с внешним миром. Эту магистраль не смог бы использовать никто из посторонних. Она начиналась на посту номер один, выставленного нами на сухом берегу, вернее за сто метров от него, а кончалась у центральной базы, где мы и решили устроить «гавань» для нашего «водного транспорта».