Андре Моруа - В поисках Марселя Пруста

« Главная черта моего характера? — Потребность быть любимым, а точнее, я гораздо больше нуждаюсь в том, чтобы меня ласкали и баловали, нежели восхищались мной.

Качество, которое я хотел бы видеть в мужчине? — Женское очарование.

Качество, которое я предпочитаю в женщине? — Мужские достоинства и верность в дружбе.

Что я больше всего ценю в моих друзьях? — Когда они нежны ко мне, если их личность достаточно прекрасна, чтобы придать большую ценность этой нежности.

Мой главный недостаток? — Не умею, не могу «хотеть».

Мое любимое занятие? — Любить.

Моя мечта о счастье? — Боюсь, она недостаточно возвышенна; я не осмеливаюсь ее высказать, а высказав — разрушить.

Что было бы для меня самым большим несчастьем? — Не знать ни моей матери, ни бабушки.

Кем бы я хотел быть? — Собой — таким, каким меня хотели бы видеть люди, которыми я восхищаюсь.

Страна, где бы я хотел жить? — Та, где некоторые желанные мне вещи осуществились бы как по волшебству — и где неясность всегда была бы разделенной. (Подчеркнуто Прустом) .

Мой любимый цвет? — Красота не в красках, а в их гармонии.

Мой любимый цветок? — Ее цветок — а затем все остальные.

Моя любимая птица? — Ласточка.

Мои любимые прозаики? — Сегодня Анатоль Франс и Пьер Лоти.

Мои любимые поэты? — Бодлер и Альфред де Виньи.

Мой любимый литературный герой? — Гамлет.

Моя любимая литературная героиня? — Федра (вычеркнуто Прустом). Береника [35] Героиня трагедий Расина («Береника», 1670) и Корнеля («Тит и Береника», 1670); иудейская царица, на которой хотел жениться римский император Тит, но отказался от своего намерения, чтобы не вызвать неудовольствие римлян.

Мои любимые композиторы? — Бетховен, Вагнер, Шуман (sic).

Мои любимые художники? — Леонардо да Винчи, Рембрандт.

Мои герои в реальной жизни? — Господин Дарлю, господин Бутру.

Мои героини в истории? — Клеопатра.

Мои любимые имена? — У меня только одно за раз.

Что я ненавижу больше всего? — То, что есть во мне плохого.

Исторические характеры, которые я больше всего презираю? — Я не настолько образован.

Ратный подвиг, которым я больше всего восхищаюсь? — Моя добровольная военная служба.

Реформа, которой я больше всего восхищаюсь? — (На этот вопрос Марсель Пруст не ответил).

Какой дар природы я бы хотел получить? — Волю и обаяние.

Как бы мне хотелось умереть? — Лучшим — и любимым.

Каково мое нынешнее умонастроение? — Скучно думать о себе, чтобы ответить на все эти вопросы.

К каким недостаткам я снисходительнее всего? — К тем, которые понимаю. (Подчеркнуто Прустом).

Мой девиз? — Я бы слишком боялся, что он принесет мне несчастье». [36] Les Confidences de salon (Paris, Lesueur-Damby, editeur, 19, rue de Bourgogne). Альбом принадлежит господину Эдварду Ватерману.

Он пошел в армию досрочно, в 1889 году, чтобы успеть воспользоваться действовавшим последний год правом добровольца служить всего двенадцать месяцев. Его отправили в Орлеан, в 76-й пехотный полк, где, благодаря одному «интеллигентному» полковнику, то есть чувствительному к гражданским достоинствам и доступному для рекомендательных писем, не слишком страдал от разрыва между семьей и казармой. На одном довольно жалком портрете он изображен плохо одетым пехотинцем в мешковатой шинели, в похожей на цветочный горшок фуражке, под козырьком которой оказались погребенными его прекрасные глаза персидского принца. Роберу де Бийи, будущему послу, служившему тогда артиллеристом в Орлеане, выправка и речь Пруста показались далекими от армии настолько, насколько это только возможно: «У него были огромные вопрошающие глаза, а фразы любезны и гибки. Он говорил со мной о господине Дарлю, своем преподавателе философии в Кондорсе, и благородные мысли, которыми обменивались в этом правобережном лицее, показались бывшему зубриле из Лавочки Луи [37] Т. е. из лицея Людовика Святого. новинкой, может быть, достойной презрения, а может, кто знает, и возвышенной…» Зачисленный в учебное подразделение из шестидесяти четырех человек, в списке успеваемости он значится шестьдесят третьим. Хороший ученик Пруст оказался не блестящим солдатом. Однако он не жаловался и даже сам удивлялся, что так хорошо переносит эту новую жизнь.

Марсель Пруст своему отцу (23 сентября 1889 г.):