Леонид Шебаршин - Рука Москвы. Разведка от расцвета до развала.

Проходит час. Вновь звонок— совещание отменили. Сбор групп не отменен.

В двадцать один ноль-ноль Б.П. Бесков докладывает мне, а я по телефону — Грушко (он в своем служебном кабинете), что сто человек готовы. Но какой должна быть их экипировка?

— А какая у них есть экипировка? — интересуется Грушко.

— Есть гражданская одежда, есть темные комбинезоны (а есть ли они?), есть полевая форма пограничников.

— Председателя нет на месте, я выясню у него и сразу позвоню.

Около двадцати двух часов звоню А.В. Жардецкому. Он ничего нового сказать не может, указаний нет. Голос встревоженный. Связываюсь с Б.П. Бесковым, прошу дать возможность людям отдохнуть и быть готовыми к утру следующего дня, о чем и сообщаю Жардецкому.

Ложусь спать.

19 августа

В час тридцать звонок. Жардецкий.

— Гений Евгеньевич наше решение дать людям отдохнуть не одобрил, но просил привести их в состояние готовности к утру.

— Так что же затевается? Где должна будет действовать группа?

— Возможно, что в Москве. Только меня не выдавайте. Я вам этого не говорил.

— Ладно.

Бескова не тревожу. Засыпаю. Снится какая-то чертовщина.

В шесть тридцать пять собираюсь на прогулку с собакой, включаю приемник.

«...Государственный комитет по чрезвычайному положению...»

Да, творится что-то очень зловещее. Список членов ГКЧП свидетельствует, что речь идет не о выходке военных.

Звонок. Агеев.

— Группы готовы?

— Должны быть готовы.

— Направьте их в помещение Центрального клуба немедленно. И нужны еще сто человек, туда же.

— Экипировка, вооружение?

— Пусть берут все, что есть!

Звонок дежурного: «Совещание в кабинете председателя в девять тридцать».

Если раннее утро начинается с телефонных звонков, добра не жди. Это вестники тревоги. Нарушен нормальный ход жизни. Мелькнула мысль: «Нормальной жизни уже не будет никогда».

Передаю информационной службе указание записывать на пленку передаваемые по радио тексты документов ГКЧП и отправляюсь из Ясенева на Лубянку.

Как всегда по утрам в понедельник, на улицах много машин, люди возвращаются из-за города. Очереди на автобусных остановках, народ спешит на работу. Спокойно в центре, обычная толкучка у «Детского мира», никаких внешних признаков ЧП.

Напротив кабинета председателя ждут девяти тридцати знакомые лица: члены коллегии, начальники управлений. Все слегка подавлены, не слышно разговоров, не видно улыбок.

Крючков начинает совещание без предисловий. Понять, что произошло, невозможно. По привычке делаю короткие пометки, по привычке про себя пытаюсь кратко, одной фразой, прокомментировать речь Крючкова. Получается: «Чрезвычайное положение введено с целью помочь в уборке урожая». Говорит Крючков отрывисто, он очень возбужден, завершает выступление примерно так: «Работайте!» С предложением задавать вопросы не обращается. Мелькнула фигура Ю.С. Плеханова, начальника службы охраны, совершенно подавленная. (Видимо, беспокоится о здоровье Президента? Ведь он болен?) Какой-то ободряющий жест в его сторону сделал Крючков, что-то вроде: «Ну-ну! Все будет хорошо, не беспокойся!»

Расходимся понурые, обмениваемся не мнениями, а бессмысленными ругательствами вполголоса.

Внутренний голос подсказывает, что сейчас от Лубянки лучше держаться подальше, чтобы не нарваться на какое-ни-будь поручение. Любителей загребать жар чужими руками в этом здании всегда было достаточно.

Возвращаюсь в Ясенево. Те же улицы, но по ним идут колонны бронетехники. То там, то здесь заглохшие машины, около них суетятся солдаты. В воздухе дизельный чад, как в худые времена в Кабуле. Колонны кажутся бесконечными, идут неспешно и, к нашему удивлению, останавливаются на красный свет светофоров. Явно происходит что-то не то.

Уличное движение продолжается обычным порядком, и приходится задержаться лишь минуты на три на проспекте Вернадского у выезда на кольцевую дорогу.

Созываю своих заместителей начальников подразделений, кратко излагаю ситуацию по крючковским тезисам, записанным отдельными словами и фразами. Вот эта запись.

09.30

Крючков

Назначен Калинин комендантом г. Москвы. Как прекратить кровопролитие в ИКАО (1300 убитых).

Из Узбекистана уехали 176 т. русских.

Патриотизм, интернационализм.

Не допускать ущемления русских.

Россия — оплот СССР, и СССР — оплот России.

Обновляться на базе стабилизации. Поднять добычу нефти (упала на 106 млн. т).

Промышленность — упала на 20%.