Сергей Львов - Гражданин Города Солнца. Повесть о Томмазо Кампанелле

Высокие господа и свита покинули Замок Святого Эльма. Комендант вздохнул с облегчением. В отместку за пережитый испуг он распорядился в этот день не кормить узника, осмелившегося непочтительно говорить с особами, которым было благоугодно его посетить.

Кампанелла заметил, что теряет счет дням. Потом стал сбиваться в неделях и месяцах. О том, какое время года, он мог догадываться только по тому, насколько увеличивалась сырость в подземелье и как одеты надзиратели. Если бы не врач и священник, изредка навещавшие его, он вообще не знал бы, что творится в мире. Но разговоры этих посетителей с ним были краткими — они жалели Кампанеллу, но опасались быть подслушанными. Время шло, а казалось, оно неподвижно. Умерло. Перестало всходить и заходить солнце. Перестала расти и убывать луна. Застыли в недвижности небесные светила. Не зеленеют деревья. Не поют птицы. Не бродит вино в бочках. Не рождаются дети. Может быть, он уже жил однажды? Был грешен в той жизни и оказался теперь в аду? Это и есть ад! Без кипящих котлов. Без горящего пламени. Темный безмолвный ад. Пять шагов в длину. Три — в ширину. Единственные звуки — капéль со стен да звон кандалов. Единственные обитатели кроме него — мокрицы. А срок — вечность. Так что же — каяться в грехах, совершенных в той, прошлой жизни? Молить о прощении? Ему некого молить. Ему не в чем каяться. Дни отчаяния, когда он написал «Канцону покаяния», миновали. Он хотел людям счастья. И если мир за это платит так, тем хуже для мира. Что остается ему? Все то же. Думать. Неотступно думать, как изменить мир. Строить, пусть мысленно, свой светлый город. Город Солнца. Когда настанет срок строить, все должно быть наперед решено! Чего не будет в Городе Солнца? Скупости, зависти, злобы, взаимной ненависти, тяжб, обманов, пороков телесных и душевных. Себялюбия, порождающего все пороки.

Люди, которым даровано счастье жить в Городе Солнца, преданно любят свое Отечество. Они пылают к нему такой любовью, что ее трудно выразить словами! Кампанелла понимает, сколь опасно в его положении хранить такие записи, но заносит на клочок бумаги слова, которые непременно включит в свое сочинение о Городе Солнца, когда настанет время печатать его: «Мы изображаем наше государственное устройство не как устройство, данное богом, но как открытое посредством философских умозаключений, и исходим при этом из возможности человеческого разума, чтобы показать, что истина Евангелия соответствует природе». Рядом поставлены утверждения: «не как устройство, данное богом» и ссылка на Евангелие. Само по себе это ересь! Но для него Евангелие — учение о человеческом братстве, о справедливости. И если это ересь, то он от нее не отречется!

Коль скоро государство создано на основе философских умозаключений, значит, и управлять им должны самые образованные и самые мудрые. Высшие правители Города Солнца обладают познаниями во всех необходимых науках. Верховный правитель — самый мудрый из всех. Солярии зовут его Солнцем. При нем состоят три соправителя: Мощь, Мудрость, Любовь. Они хорошо осведомлены в военном деле, свободных искусствах, ремеслах и науках, заботятся об учебных заведениях. Советчики Мудрости — Астроном, Космограф, Геометр, Историограф, Поэт, Логик, Ритор, Грамматик, Медик, Физик, Политик и Моралист. Радостно перечислять эти науки, зная, что он в каждой из них сведущ, по праву стал бы в Городе Солнца мудрым советчиком правителей, а может быть, и одним из них!

Должностные лица Города Солнца называются Великодушие, Мужество, Целомудрие, Щедрость, Правосудие, Усердие, Правдолюбие, Благотворительность, потому что именно об этих прекрасных качествах должны они постоянно заботиться. Не забыл ли он чего важного? Забыл. Обитатель темной тюремной ямы записывает, что в Городе Солнца, государстве его мечты, особое лицо будет заботиться о бодрости духа граждан, и станут именовать его Бодрость, а особое — о веселости, и имя ему будет Веселость. Бодрость и Веселость — устои государства. Какая прекрасная мысль, Кампанелла!

Без малого четыре года провел Кампанелла в подземной камере Замка Святого Эльма. Они остались бы в памяти тусклым сумраком, сыростью, смрадом, холодом, приступами отчаяния, когда бы не работа. Писание, когда можно было писать, обдумывание, когда писать невозможно. Он был убежден: все им написанное издадут после его смерти. Но он страстно мечтал, мечтал, как о чуде, чтобы труды его были изданы, покуда он жив. Особенно его трактат о Городе Солнца. Знал, чувствовал, верил: есть люди, которым нужны его мысли.