Валентин Лесков - Спартак

— Иногда так бывает, — согласился Спартак. — Но подобная участь распространяется лишь на немногих. Их, счастливцев, можно пересчитать по пальцам. Участь остальных совсем иная: они гибнут молодыми, в возрасте двадцати — двадцати пяти лет. Или искалеченные скитаются по кабакам, воруют, режут глотки, живут в нищете, спиваются… Ужасный и постыдный для мужчины конец! Нет, лучше рисковать своею жизнью за свободу, за благородные идеи! А римлян, наших заклятых врагов, завзятых кровопийц, всех надо истребить! Их не переделать! Теренций, римский поэт и драматург, вольноотпущенник сенатора Теренция Лукана, участник кружка знаменитого полководца Сципиона Эмилиана, справедливо отразил общее настроение этих зверей в человеческом облике! Он так писал о второй постановке своей пьесы «Свекровь» (первая провалилась):

Вот вам отношение римлян к гладиаторским боям: для них это любимое зрелище, на втором месте за которым стоят бои перепелиные!

— А все-таки римляне нас уважают, — вновь вставил Фламма. — Кто более популярен в Риме, чем гладиаторы?! Нас воспевают поэты, наши фигуры и лица красуются в лавках, на блюдах и горшках, на стеклянных сосудах, на лампах. Художники и скульпторы изображают нас на стенах дворцов, храмов, театров. Имена прославленных бойцов переходят из уст в уста, они имеют множество верных поклонников и почитателей среди молодежи и в высших кругах. Самые знатные лица обращаются с нами очень фамильярно! И уж немалое количество аристократок выбирают себе любовников среди гладиаторов!

Тут поднялся общий смех, посыпались грубоватые остроты… Когда все успокоились, Спартак сказал:

— Не отрицаю, и это тоже правда! Но главное все-таки в другом: мы для них — предмет забавы! Наша жизнь — ничто! На нашей крови может богатеть ланиста, содержатель гладиаторской школы. Виднейшие представители аристократии не стыдятся заводить собственных гладиаторов и отдавать их внаем. Дело выгодное: за два представления можно вернуть потраченные деньги! А иметь в своем распоряжении полностью зависящих от тебя молодцов с крепкими кулаками, ловко владеющих кинжалами и мечами, разве плохо? «Убьют гладиатора — не велика беда, всегда можно купить нового!» О, эти римляне, худшие из людей! Они хотели бы держать нас в непроходимом невежестве и делать безопасными предметами своих зверских развлечений! Но ничего у них не получится! Мы знаем все, знаем их историю от самого начала: как они боролись с соседними народами и завоевали их, как Ромул убил из честолюбия своего родного брата Рема, как римляне сражались с собственными рабами в Сицилии! Мы все знаем! В крови римляне начали свою историю, в крови ее и кончат!

— Я согласен с тобой, Спартак, — ответил гигант германец Квартион. — Я и в самом деле не совсем точно выразился, говоря о сыновьях Брута. Верно, римляне — кровопийцы даже не в переносном смысле, а в абсолютно буквальном! Какой свирепостью отличается римская аристократия, какой свирепостью отличается народ! Все справедливо! Действительно так! Они пьют пашу кровь — кровь павших гладиаторов! — на своих преступных оргиях, смешав ее с вином!

— Это еще не самое худшее! — с негодованием подхватил фракийский командир Океан. — Разве вы не знаете другое: мерзкие потомки Ромула — о, лютые волки, порождение римской волчицы! — способны рассечь грудь убитого гладиатора, вырвать печень, разрезать на девять частей и тут же, на глазах у всех, съесть!

— Месть им! Месть негодяям! — Вся палатка Спартака задрожала от негодующих криков собравшихся.

Спартак поднял руку:

— Успокойтесь, друзья! Их черед придет! Кары от людей и богов самому преступному городу на земле не избежать! Никто из нас, пока он жив, не забудет ужасов и позора гладиаторства: эргастул по сравнению с гладиаторством — детская забава! За все мы римлянам отплатим: за разорение наших домов, за гибель близких и друзей, за наш собственный позор и унижение! Нам смерть не страшна! Мы столько раз видели ее в лицо! И Красса, если помогут боги и благосклонная Судьба, мы победим!

— Спартак, — вдруг вмешался в беседу до сих пор молчавший галл Ахиллес. — Ты часто говоришь о богах и воле богов. Твоя жена — наша верховная жрица. Скажи, а ты сам веришь в богов?

Спартак внимательно посмотрел на галла и, несколько помедлив, ответил: