Софи-Од Пикон: Сара Бернар

И по-прежнему проявляется настойчивое семейное давление в пользу замужества. Впрочем, претендентов у Сары хватает, но они вызывают у нее насмешливое отвращение, что побуждает ее самозабвенно работать над сценическими текстами. Весьма знаменателен рассказ в книге «Моя двойная жизнь» о том, что касается этих решающих лет. Он свидетельствует о той энергии, с какой, несмотря на изначальное отсутствие страсти к ремеслу актрисы, Сара окунулась в театральную работу, и прежде всего чтобы избежать требований своей семейной среды. Если верить Мари Коломбье, ставшей вскоре подругой Сары в консерватории, мать не стеснялась оставлять на какое-то время свою дочь одну с кем-нибудь из своих завсегдатаев, вынуждая ее убедить того дать несколько дополнительных купюр. Кроме того, если бы матери удалось заставить Сару выйти замуж, то она наверняка сумела бы получить часть денег, оставленных той отцом. Как бы там ни было, Сара противостояла этому давлению и с тех пор целиком посвящала себя театру. Она погружается в учебу со страстью и рвением, пожирая пьесы, выучивая даже роли, над которыми ее не заставляют работать, тренируя свою память, и без того уже невероятную, словно обнаружив наконец способ сосредоточивать и направлять свою потрясающую энергию.

Поступив в консерваторию, ту страсть, какую Сара вкладывала в мистический пыл, находясь в монастыре, она перенесет на свою театральную деятельность. В течение двух лет обучения она посещает уроки Прово, затем Сансона, а иногда присутствует и на занятиях у Ренье. Сансон, сам ученик великого трагика Тальма, был в свое время учителем Рашели [7] Элизабет Рашель Феликс (1821–1858) — актриса, еврейка по происхождению, еще совсем ребенком была замечена преподавателем пения, когда читала стихи в кафе. Под свое крыло ее взял Сансон, и в 17 лет она была принята в «Комеди Франсез». Эта «цыганочка» возродила интерес к трагедии, воплощением которой стала. Она очаровывает Гюго, Стендаля, Шатобриана и Ламартина. В 1842 году с триумфом играет «Федру», гастролирует по всей Европе от Лондона до России, вызывая восторг зрителей. Когда она умерла от туберкулеза, журналисты утверждали, что трагедия умерла вместе с ней. , королевы трагедии, бывшей абсолютным эталоном парижского театрального мира и скончавшейся в тридцать шесть лет. В 1860 году консерватория предлагала своим ученикам четыре класса драматической декламации, в каждом по три двухчасовых урока в неделю. Преподавателями там была Прово, Бовалле, Августина Броан и Ренье. Они-то как раз и выбирали своих студентов во время вступительного конкурса. Кроме того, там обучали манерам на уроках господина Эли, фехтованию под строгим надзором учителя Пона, а также истории драматической литературы. В распоряжении учеников имелись помощники — ассистенты преподавателей, в задачу которых входило заставить их повторять роли до начала занятий. Каждый учебный год завершался конкурсом, и премии, полученные за трагедийные и комедийные роли, являлись своего рода пропуском, необходимым для поступления в парижский театр.

Сару Бернар востребовали Прово и Бовалле. Второй ей не понравился, и она остановила свой выбор на первом. Во второй половине XIX столетия освоение драматического искусства понималось еще как обучение путем подражания, передачи от одного поколения к следующему определенного набора интонаций и жестов, закрепленных театральной традицией. И дебютантов оценивали в соответствии именно с этой традицией, передававшейся от одного актера другому.

Сара тут же оказалась под прицелом критики. Несмотря на упражнения, рекомендованные Мейдьё, она по-прежнему не умела «раскатывать» «р», слишком сильно нажимала на зубные согласные «т» и «д» и с трудом разжимала челюсти, что, как рассказывала она Жюлю Уре, заставляло ее говорить сквозь зубы:

«В начале моих занятий в консерватории работать приходилось много. От матери я унаследовала недостаток произношения, который используют, изображая меня: я говорю со стиснутыми зубами. Тогда он ощущался в десять раз больше, чем теперь, а сегодня проявляется, лишь когда я волнуюсь или испытываю страх, что обычно бывает в первых актах. Чтобы исправить этот порок, в консерватории мне давали маленькие резиновые шарики, мешавшие мне плотно закрывать рот».