Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

На пятый день Ристведт с Виком видят «две усталые, бредущие на полусогнутых фигуры. При ближайшем рассмотрении они оказываются чинно-благородно женатыми и незаменимыми для эксп. северонорвежцами: это Л. и X. X. уже покинули своих женщин и возвращаются к мясным котлам Линдстрёма». Судя по дневнику Вика, эти господа из «губернского города Тромсё» отнюдь не впервые вступают в подобные сделки. Научный помощник явно оскорблен — за себя, за норвежских жен, за экспедицию. Как-никак, в обмен на любовные услуги эскимосок идут «предметы из эксп. снаряжения» [33] Результат слишком близкого знакомства с моряками преимущественно промысловых судов, среди которых было немало страдавших (выражаясь терминами XIX века) «любострастными» заболеваниями. О якобы доступности эскимосок (характерной для многих малочисленных народов, живущих в условиях относительной изоляции от остального мира) нельзя судить по нормам европейской морали, что хорошо объясняют специалисты-этнографы и понимали выдающиеся моряки прошлого (например, Джеймс Кук об аборигенах Полинезии). .

Спустя почти сорок лет Хельмер Ханссен напишет в книге воспоминаний, что «никакого спроса на монголоидных женщин не было, так что о торговле ими не может быть речи даже в отношении четырех неженатых членов экспедиции». Ее руководитель в своей автобиографии также выражает крайне принципиальную позицию. По его утверждению, эскимосы видят в белом человеке нечто вроде божества… до тех пор пока он не разрешает себе вольностей с туземными женщинами: «Поэтому я воспользовался первым же предлогом завести серьезный разговор со своими товарищами и предупредил их, чтобы они не поддавались подобным искушениям».

В походных дневниках не сказано, что это был за «первый же предлог». Зато там упоминается о другом эпизоде, когда Начальник посчитал необходимым «завести серьезный разговор». 3 февраля 1905 года в гавани «Йоа» появляется больной эскимосский мальчик. «При осмотре выяснилось, что его ноги — начиная от ступней и кончая бедрами, с заходом на поясницу — усеяны отвратительными болячками, часть из которых покрыта толстой коркой, тогда как другие открыты и гноятся. Боли он не испытывал. Насколько мы можем судить, это самый настоящий сифилис. Мальчик говорит, что такая сыпь есть у родителей и у братьев с сестрами. Его бабушка жила в Эйвили [34] Поселок на берегу Гудзонова залива. То же, что Рипалс-Бей. с каблуна [этим словом эскимосы обозначают "белого человека". — Т. Б.-Л. ] и, очевидно, подхватила болезнь там. Сегодня вечером я созвал всех членов экспедиции и сообщил им новость, прибавив, что болезнь наверняка широко распространена в племени».

Этот важный эпизод, о котором не упоминается в «Северо-Западном проходе», кто-то вырезал из весьма откровенного дневника Густава Вика — как случилось со многими другими страницами сего уникального документа о первой экспедиции Руала Амундсена.

Через неделю после возвращения Лунна и Ханссена в палаточный поход с эскимосами собирается уже Начальник.

«Разумеется, поход называют охотничьим, — помечает в дневнике крепко озадаченный Вик. — Приборов с собой не берут, и вообще дело темное; Начальник сам говорит, да и судя по тому, что мы видели и слышали, — стрелок из него никудышный».

Между фактически незавершенной санной экспедицией к Северному магнитному полюсу и осуществлением второй части плана — покорения Северо-Западного прохода — экспедиция «Йоа» пребывает в состоянии внутреннего разложения. Как пишет Густав Вик: «Странно видеть, что менее чем через год члены экипажа утратили всякую охоту трудиться и хотят только уйти с судна и залечь где-нибудь в палатке… или же вовсе не вставать с койки». В последней фразе содержится намек на вечно читающего романы лейтенанта.

Удивляется и Ристведт: «Начальник явно не любит подолгу оставаться на борту». Амундсен перестал быть человеком, собирающим всех в гавани «Йоа». Скорее наоборот: «живет сам по себе, уходит и приходит, когда ему вздумается». Со времени санного похода у него болит нога. Он в подавленном настроении и держится замкнуто; по всеобщему убеждению, Начальник страдает цингой.

Несмотря на подозрительные вылазки, зиму в основном проводят на «Йоа». Команда играет в вист, а брат Леон позаботился не только о рождественских подарках, но и о настоящем коньяке. Хотя Начальник в этот период — сугубый трезвенник, то один, то другой член команды перебирают пуншу, начинают «колобродить» и «шататься из стороны в сторону». В кают-компании зачастую сильно накурено. «Когда мы только начали плавание на "Йоа", ни Начальник, ни Г. Хансен не увлекались табаком, теперь же Начальник превратился в самого заядлого курильщика из нас всех, поскольку непременно должен выкурить трубочку после еды и многажды в промежутках», — сообщает Вик, все еще находящийся под обаянием руководителя («наш Начальник — человек необыкновенно приятный и занимательный в компании»).