Степан Пичугов - Неизведанными путями

Колчак из Омска бежал в Иркутск. Армия его с каждым днем катастрофически таяла и разлагалась. Сыпной тиф косил ее ряды. Сибирские крестьяне, давно уже раскусившие власть реакционнейшего помещика, ставленника иностранного империализма адмирала Колчака, покидали ряды белой армии, разбегались по домам или переходили группами на сторону Красной Армии.

14 ноября наши войска заняли город Омск, а в январе вооруженные рабочие Иркутска захватили и самого «верховного правителя» и приговорили его к смертной казни вместе с частью его свиты.

Так бесславно окончил свою жизнь «верховный правитель России».

Белая сибирская армия оставила нам тяжелое наследство — тиф. Омск был превращен в сплошной госпиталь. Все общественные и казенные здания были заняты больными тифом. Ежедневно умирали сотни людей. Хоронить их не успевали даже в братских могилах, а свозили за город в специально отведенные места и складывали в штабеля. Тиф не щадил никого. В нашем полку тоже начались массовые заболевания, и, несмотря на то, что полк все время пополнялся, количество здоровых бойцов в нем составляло иногда пятьдесят процентов списочного состава.

Помнится, как-то в полк поступила большая партия пополнения. Адъютант доложил, что она прибыла из Екатеринбурга. Надеясь встретить кого-нибудь из земляков, пошел посмотреть на прибывших.

Поздоровавшись с маршевиками, я спросил, откуда они.

Ребята молчали, загадочно улыбались, а один из них спросил меня:

— Не узнаете, товарищ полковник? А мы вас узнали.

— Откуда вы меня знаете? — спросил я, озадаченный.

— Помните деревню Тумашево? Мы бывшие егерцы. Мне только оставалось удивляться превратностям военной судьбы.

А спустя немного времени в полковой школе ликвидации неграмотности произошел не менее курьезный случай.

Наша медсестра тютнярская учительница Катя занималась обучением неграмотных. И вот во время занятий встретилось слово «ура». Она спросила своих прилежных учеников, где и когда они кричали это слово.

Добрая половина отвечала, что они кричали «ура», когда брали деревню Тумашево.

Другие зашумели:

— Нет! Мы там «ура» не кричали.

Начался спор. Пришлось разбираться, почему одни кричали «ура», а другие не кричали. Оказалось, что первые были победителями, так как служили во 2-м Крепостном полку, а вторые — побежденными, из 2-го егерского полка. И вот вчерашние враги, теперь бойцы одного полка, сидели в классе за партами и учились читать и писать.

Ближе к весне благодаря героическим мерам, принятым Советской властью, тиф пошел на спад и потери от него стали меньше, но штабеля мертвецов еще оставались, и начальник гарнизона города Омска приказал привлечь все воинские части к захоронению их в братских могилах. Земля была еще мерзлая, взять ее киркой и лопатой было невозможно. Применяли взрывчатку и жгли костры, чтобы оттаять землю.

Сколько было похоронено в этих могилах людей, которых миновала на фронте пуля, но скосил тиф! Многих из них еще долго ждали родные после окончания гражданской войны, но так и не дождались. Пули и снаряды гражданской войны унесли меньше жизней, чем сыпной тиф.

В Омске 2-й Крепостной полк переименовали в 551-й стрелковый и оставили нести караульную службу.

На этом кончилась боевая история 2-го Крепостного полка. Наступили скучные, серые, однообразные дни с гарнизонными нарядами и мелкими происшествиями, ежедневной сутолокой и разными дрязгами гарнизонной службы.

Мне, как человеку, привыкшему к боевой и походной жизни, была не по нутру гарнизонная служба. Поэтому я стал проситься перевести меня в войска внутренней охраны, которые занимались в то время борьбой с бандитизмом и ликвидацией кулацких мятежей. Мою просьбу охотно удовлетворили, так как в этих войсках боевого комсостава не хватало. Сначала меня назначили командиром отдельного батальона тут же в Омской бригаде, которой командовал Сергей Петрович Бурмакин, но через несколько дней я получил назначение в Новониколаевск (теперешний Новосибирск) командиром 64-й отдельной бригады.

Командир 64-й отдельной бригады Степан Герасимович Пичугов

В середине апреля я прибыл в Новониколаевск. Город в это время походил на большое сибирское село, какие в Сибири вообще встречаются часто. Во всем городе каменные дома можно было перечесть по пальцам — здание реального училища, бывший коммерческий клуб, гостиный двор и здание железнодорожного вокзала. Остальные постройки деревянные. Но, несмотря на это, Новониколаевску еще тогда пророчили большое будущее, и он начал оспаривать у Томска, старого губернского города, пальму первенства. В Новониколаевске размещалось много губернских учреждений: губчека, губпродком, губвоенкомат и другие. Тут же находился и штаб 64-й отдельной бригады, которая обслуживала всю Томскую губернию. Комбриг ее одновременно являлся членом коллегии губчека и губпродкома.