Давид Ортенберг - Июнь-декабрь сорок первого

Если бы кто-нибудь сказал тогда Ивану Степановичу, что настанет время, когда его 1-й Украинский и соседний с ним 1-й Белорусский фронты получат для совместных наступательных действий в Висло-Одерской операции свыше тридцати тысяч ствольной артиллерии, две тысячи "катюш", более шести тысяч танков и около пяти тысяч самолетов, он, пожалуй, и не поверил бы. Конев не сомневался, конечно, что будем мы в тех краях и до Берлина дойдем. Но по сравнению с теми скудными средствами боевого обеспечения тоже двух фронтов - Западного и Резервного, осуществлявших совместную наступательную операцию летом сорок первого года, это показалось бы сказкой...

С армейского НП мы перебрались в 229-ю стрелковую дивизию. Впервые я увидал здесь вещественные признаки поражения гитлеровцев: не убранные еще трупы вражеских солдат и офицеров, пленных, разбросанные где попало и как попало немецкие винтовки, автоматы, пулеметы, накренившийся набок броневик, два подбитых танка. С бруствера окопа командир дивизии М. И. Козлов пожилой с седыми висками генерал - показал на местности, что его полками сделано и что еще предстоит сделать. Конев тут же дал ему точные дополнительные указания. Обещал "подбросить силенок", но предупредил, что на многое рассчитывать не следует.

Впервые я видел освобожденные деревни и села, услышал рассказы местных жителей о зверствах немецких оккупантов. Впервые на поле боя наблюдал наших бойцов, доблестно сражавшихся с немецко-фашистскими захватчиками. Радостно было сознавать, что мы не отступаем, а наступаем...

Я оставил в 19-й армии Хирена, вызвал туда еще и Милецкого, а сам вернулся в Москву. Газета не позволяла отлучаться надолго.

К следующему утру я уже был в редакции и перво-наперво пригласил Шолохова. Я рассказал ему о своей поездке в армию Конева, обо всем, что увидел и услышал, и предложил поехать туда. Шолохов оживился, потом сдвинул брови, тяжело вздохнул:

- Горько читать сводки...

Разумеется, ему тоже хотелось увидеть не отступающие, а наступающие наши войска. Выехать он готов был немедленно. Договорились обо всем. Посоветовал побывать в 229-й дивизии у генерала Козлова, там он увидит много интересного.

Сборы были недолги. Михаил Шолохов вместе с секретарем редакции Александром Карповым уехал в 19-ю армию, по-моему, сутки спустя после моего возвращения оттуда. К нему присоединились Александр Фадеев и Евгений Петров.

Пробыл Шолохов там несколько дней. Конев был рад ему, даже гордился, что известный всему миру писатель приехал именно в его войска.

На ночлег Шолохова и его спутников устроили в палатке, устланной еловыми ветками. Вокруг стояли такие же палатки и тихо шептался замшелый лес. А совсем недалеко - за речкой - гремела артиллерийская канонада.

Михаил Александрович побывал во многих частях, в том числе и в 229-й дивизии. Беседовал с.генералом Козловым, с молодым сероглазым лейтенантом Наумовым из противотанковой батареи, с разведчиком сержантом Беловым. Этот сутуловатый, длиннорукий сержант шестнадцать раз ходил в тыл врага за "языками". Шолохов был искренне взволнован встречей с таким боевым трудягой. Но и Белов был взволнован не менее. Разглядывая Шолохова своими карими внимательными глазами, сказал:

- Первый раз вижу живого писателя. Читал ваши книги, видел портреты и ваши, и разных других писателей, а вот живого писателя вижу впервые...

Шолохов присутствовал на допросе обер-ефрейтора Гольдкампа. Тот предстал перед писателем в жалком виде: мундир замусолен, сапоги сбиты, лицо грязное - трое суток не умывался. После допроса писатель долго разговаривал с ним в неофициальном порядке и узнал много интересного. Потом Шолохов расскажет на страницах "Красной звезды", как под ударами советских войск, особенно нашей артиллерии, слетает спесь с завоевателей.

Уезжая из 19-й армии, Михаил Александрович записал: "Мы покидаем этот лес с одной твердой верой: какие бы тяжелые испытания ни пришлось перенести нашей Родине, она непобедима. Непобедима потому, что на защиту ее встали миллионы простых, скромных и мужественных сынов, не щадящих в борьбе с коричневым врагом ни крови, ни самой жизни".

* * *

А редакционная машина крутилась тем временем своим чередом. Начиная с 20 августа в газете каждый день появлялись обширные корреспонденции под такими, например, заголовками:. "Успешные бои частей командира Конева"; "Новые успехи частей командира Конева"; "Части командира Конева продолжают развивать успех"...