Давид Ортенберг - Июнь-декабрь сорок первого

У нас в редакции говорили: надо быть Эренбургом, чтобы так разделать главарей третьего рейха, пытающихся скрыть от своих же соотечественников и всего мира масштаб декабрьского поражения!

Имелись в этой статье и такие строки, над которыми редактору следовало бы, пожалуй, призадуматься: "Скоро черед Харькову", "Ленинград, кольцо вокруг тебя разжимается", "Близится час облавы"... Да и сама статья озаглавлена "Близится час". Но... все мы люди-человеки. Все порой увлекаемся сверх меры - и писатели, и редакторы, и даже стратеги...

Однако восторги восторгами, увлечения увлечениями, а и в трезвости Илье Григорьевичу отказать нельзя. В той же статье он предупреждает:

"Мы знаем, что впереди еще много испытаний... Путь наступления долгий путь: деревня за деревней, дом за домом. Немцы понимают, что их ждет. Они будут отчаянно защищаться. Они, возможно, еще не раз попытаются прорвать наш фронт и перейти в контрнаступление... У немцев еще сотни дивизий. У немцев еще тысячи и тысячи танков..."

* * *

С Западного фронта вернулся Василий Гроссман. Он был в прославленной 1-й гвардейской стрелковой дивизии, у генерала Руссиянова. Об этой дивизии и в дни наступления, как и в дни обороны, можно было писать без конца. В номер газеты Гроссман не успел написать, да его и не подгоняли. Мы знали, как он работал. Хотя он приучил себя писать в любой обстановке, в самых, казалось бы, неблагоприятных условиях - в блиндаже у коптилки, в поле, лежа на разостланной постели или в набитой людьми избе, - писал он не торопясь, упорно вкладывая в этот процесс все силы без остатка. По-другому он просто не мог.

Для сегодняшнего номера Василий Семенович принес очерк "Гвардия наступает". Конечно, это еще не было тем широким художественным полотном, которым писатель одарил нас на втором году войны. Вернее говоря, это еще репортаж, но и в нем просматривалось искусство большого мастера портретных характеристик, пейзажа, деталей. Вот начальные строки очерка:

"Поздно ночью пришли мы в штаб дивизии - генерал сидел с начальником штаба за картой. Лицо генерала горит от ветра. Он недавно приехал из полка, глаза улыбаются - и лицо его, и голубые, улыбающиеся глаза удивительно напоминают те лица и глаза, что мы видели в снежной метели, - твердые, уверенные, довольные".

А вот и концовка очерка:

"Гвардейцы идут вперед. Суровый зимний ветер воет над степью, белые облака снега заполняют воздух, земля дымится от поземки - днем и ночью движутся, преследуя врага, гвардейцы Руссиянова, одетые в меховые шапки со спущенными ушами, в большие яловые сапоги, в теплые, пухлые рукавицы. Их молодые лица раскраснелись от ветра, они улыбаются - светлоглазые, белозубые, вдруг выходящие из светлого облака".

* * *

Снимки Бернштейна и Темина из 10-й армии появились в газете с опозданием на три дня. За это мы им обоим "выдали". Они пробовали оправдать задержку многими причинами: самолет был неисправен, непогода. Но им сказали:

- А как же Симонов?..

Вину свою Бернштейн и Темин несколько искупили тем, что привезли хорошие снимки. На фотографиях внушительно выглядит та самая дорога на Запад, о которой писал Симонов. И еще была одна репортерская находка: на сани, в которые впряжена лошадь, погружен малолитражный автомобиль. Под снимком этим подпись: "Зимний тягач" последнего немецкого образца, брошенный при отступлении немцев из г. Епифань".

21 декабря

Накануне вечером заехали в редакцию, чтобы сдать очередной свой репортаж, Милецкий, Хирен и Капустянский. На мой вопрос: "Когда возьмете Волоколамск?" - ответили пожатием плеч, развели руками. Потом не без юмора рассказали, как сами пытались узнать об этом у Рокоссовского. Явились к нему на КП вместе с корреспондентами других газет. Генерал принял их приветливо. А они молчат, ничего не спрашивают: не принято задавать такие вопросы. Рокоссовский, конечно, догадался, зачем пришли журналисты, но тоже молчит. Так помолчали-помолчали, да и стали прощаться. Уж вдогонку командующий сказал:

- Спокойной ночи. Далеко не уходите...

В ту же ночь - с субботы на воскресенье, когда верстался этот номер газеты, - армия Рокоссовского овладела Волоколамском. Я созвонился с редактором "Правды" Поспеловым и редактором "Известий" Ровинским, предложил им съездить туда. Для меня и Ровинского отлучиться из редакции в воскресенье относительно легко - в "Известиях" и "Красной звезде" этот день считается выходным. Поспелову труднее: "Правда" выходила без перерыва. Поехал, однако, и он, пригласив с собою Ставского. А я прихватил Темина. В многоместной машине "ЗИС-101" пятерым пассажирам было отнюдь не тесно. Только тяжеловесна она, как трактор, пришлось нам понатужиться, выталкивая ее плечами из ухабов разбитой фронтовой дороги.