Нина Петухова - Рыбинск. Благородство и щедрость темного царства

Капитал заметно таял. Особняк он продал и постепенно проматывал свое состояние. Торговое дело забросил и тоже продал. Наступила революция, Вавочка его бросила, Гришу не тронули, он уже был не молод. Стал Гриша грузчиком и зимой пьяный замерз где-то на Волге.

Были купцы дебоширы и скандалисты. Тут пальма пер-венства принадлежала Ивану Дурдину 18 18 Дурдин Иван Иванович — потомственный почетный граж¬данин, в конце XIX—начале XX века владел в Рыбинске пивова¬ренным заводом «Богемия». Имел собственный догл на Крестовой улице (ныне проспект им. Ленина). Сейчас в этом доме ресторан «Шексна». . Владелец пивова-ренного завода, Дурдии в прошлом гвардейский офицер. Вы-сокий, статный, с выхоленными усами и небольшой бород¬кой, Дурдии обычно ходил в поддевке и лакированных сапо¬гах, а в театре бывал во фраке или визитке 19 19 Визитка — однобортный сюртук с расходящимися впереди закругленными полами. . Любимым за¬нятием у него были общественные скандалы, Дурдип мог за¬теять их где угодно: на улице, в цирке, в театре, на балу. Он был женат. Имел двух сыновей: здоровенных, толстых лобо¬трясов, которые на улице всегда гуляли с гувернером. Гу¬вернер их был небольшого роста, щупленький, «вечный студент», одевался фатовски, на вечерах появлялся в мундире при шпаге, носил монокль и обучал «детей» манерам и фран-цузскому языку. Он же был и участником попоек отца, ког¬да у того рте было лучших компаньонов.

Иван Дурдин первый привез в Рыбинск автомобиль, ко-торый пугал всех встречных лошадей, а местные граждане останавливались и глазели на это чудище.

Дурдин любил появляться всюду. При его внушительной фигуре он был страшный трус. Как-то в театре он затеял та¬кую игру: сидя в первом ряду, вытянул ноги так, что люди не могли пройти. Кто-то вежливо перешагивал через ноги Дурдина. Но вот со своей женой вошел зубной врач Фли-гельтауб, человек маленького роста и тщедушного сложения. «Уберите ыоги», — сказал он Дурдину. «Что? Ах ты такая-то морда!» Флигельтауб, ни слова не говоря, на глазах у всех за¬катил Дурдину две такие пощечины, что тот вскочил и не только не ответил, но стоял, как провинившийся мальчишка, затем полупьяной походкой пошел к выходу под веселый смех театральной публики.

Было у него и такое развлечение. На реке Черемухе, при¬токе Волги, где находилось очень много дач, ежегодно устраивалось катание на лодках. Все лодки были иллюмини¬рованы. И лучшая по убранству лодка получала приз. Дур¬дин поступил иначе: он спустил на воду большой баркас, на котором стоял накрытый стол, уставленный всякими яства¬ми и винами. За столом сидела подвыпившая компания приятелей Дурдина, горланила песни и ругалась площадной бранью. Подъехать к баркасу было невозможно, так как от¬туда неслись пустые бутылки, кружки, стаканы. Когда Дур¬дин разогнал всех, сорвав таким образом праздник на воде, он еще долго плавал на баркасе, горланя песни.

Как-то в цирк приехал женский чемпионат французской борьбы. Совершенно понятно, что это был за чемпионат и кто были его «чемпионки». Первые места занимала хорошенькая худенькая женщина «датчанка Кристиансен». Она была премьерша, хотя ее, вероятно, могла побороть любая из «чем-пионок». Во время борьбы все первые ряды и ложи занима¬ли купцы, из публики неслись самые недвусмысленные ост¬роты, По окончании представления Дурдин пригласил весь «чемпионат» в ресторан, и там гало продолжение зрелища, пьянство и скандалы. «Чемпионки» демонстрировали в от-дельном кабинете борьбу.

С началом революции Иван Дурдин исчез. Он вместе с семьей уехал за границу, где у него еще были немалые средства, j,

Еще одной достопримечательной фигурой был купец Василий Иванович Мальцев 20 20 Ныне пр. Ленина. . На Крестовой улице стоял трехэтажный каменный дом. Окна этого дома почти всегда были закрыты ставнями. Принадлежал этот безжизненный и таинственный дом Мальцеву. Мальцев был запойный человек, у которого запои длились месяцами. Когда запой кончался, он шел в баню, парился там долго и возвращался в свой мрачный дом, где вскоре снова начинал пить. В период за¬поя он иногда выходил на Крестовую улицу и начинал «сла¬вить» местных купцов-торговцев. Подходил к какому-нибудь магазину и начинал свой акафест, как он называл:

— Живодеру, грошовнику, грабителю человечества, истязателю ближних — А-на-фе-ма!

II так далее. Кругом собирались любопытные. Так он переходил от магазина к магазину, толпа все увеличивалась, и под ее гогот он снова и снова произносил свои проклятия. Купцы привыкли к этому и не обращали внимания, а при-казчики испытывали удовольствие от того, как поносят их хозяев.