Майкл Масманно - Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939—1945

«Ваша честь, возможно, мои слова были неверно истолкованы. Я говорил, что не помню ни одного случая, когда я занимался поставками боеприпасов».

«Именно так ваши слова и были истолкованы. Итак, помните ли вы или нет, чтобы вы запрашивали боеприпасы для ваших солдат?»

«Нет».

«Можете ли вы теперь определенно сказать, что не запрашивали боеприпасы?»

«Ваша честь, я уверен, что я бы запомнил, если бы хоть однажды обеспечивал подразделение боеприпасами».

«То есть вы заявляете, что не делали этого?»

Теперь, очевидно, для того, чтобы ответ ни в коем случае ничем ему не грозил, он ответил одновременно: «Нет — да».

В одном из отчетов (его автором не был Радецки) говорилось о совещании с участием офицеров зондеркоманды 4а и представителей тыловой службы армии, состоявшемся 10 сентября 1941 г., где речь шла «о полной ликвидации евреев в Житомире». В результате было уничтожено 3154 еврея. Радецки отрицал свое участие в том совещании, однако признал, что он обеспечивал автотранспорт для проведения акции. Но, как он сказал, он думал, что речь идет о «переселении» евреев в Ровно. Не требовалось степени доктора философии, которой обладал профессор Зикс, чтобы понять, что всякий раз, когда в отношении евреев использовался термин «переселение», на самом деле речь шла о физическом уничтожении.

Обвинитель Хорлик-Хохвальд спросил Радецки: «Что произошло с теми евреями в Ровно?»

«В приказе, который я в то время получил, говорилось, что они будут туда переселены».

«Должны ли были их там убить, господин Радецки?»

«Об этом ничего не было сказано».

«Не кажется ли вам это несколько нелогичным? Мы только несколько минут назад обсуждали документ, где говорится, что в Ровно эти люди были убиты, а сейчас вы заявляете трибуналу, что для того, чтобы доставить в Ровно новую партию евреев, их следовало отправить туда из Житомира. Не думаете ли вы, что это немного нелогично?»

«Господин обвинитель, со своей стороны я всегда надеялся, что на этот раз проблема будет решаться иным способом, не так, как это делалось в других случаях».

Словесные кульбиты, которые совершал Радецки на месте свидетеля, были воистину феноменальными. В ответ на категорическое отрицание Радецки того, что он когда-либо командовал исполнением казни, обвинитель предъявил официальный документ из его личного дела, где речь шла о представлении Радецки к очередному воинскому званию. В нем, в частности, говорилось: «Во время наступления летом 1942 г. гауптштурмфюрер СС фон Радецки был поставлен во главе тейлкоманды (части подразделения)». Радецки в ответ заявил, что в документе правильно отражаются этапы его военной карьеры, но неверно трактуются его действия на посту командира того подразделения.

«Как вы объясните, что в документе точно говорится о вашем повышении по службе, которое вы получили 9 сентября, и вместе с тем неверно описывается ваша деятельность на посту командира тейлкоманды?»

«Ваша честь, я не говорю, что это ошибка. Я хочу сказать, что здесь речь может идти о недоразумении, и я берусь разъяснить это».

«Разница в значении слов «ошибка» и «недоразумение» настолько тонка, что для того, чтобы ее увидеть, могут потребоваться более сильные очки, чем те, которыми я пользуюсь. Скажите мне, пожалуйста, в чем состоит разница между этими понятиями?»

«Ошибка представляет собой абсолютно неправильное суждение, а недоразумение, как я считаю, это невольное неправильное суждение, то есть неверно истолкованное утверждение».

Радецки был достаточно умен, чтобы понимать, что то, что он постоянно меняет свои ответы или делает уклончивые заявления, намеренно искажает суть ответов на прямые вопросы, в конце концов, не добавляет ему доверия со стороны суда. Возможно, поэтому, чтобы хоть немного повысить степень доверия к себе, которая на тот момент была уже ничтожно малой, он заявил, что его участие в программе истребления людей по расовым признакам было невозможно, так как он тоже является человеком. Для того чтобы доказать этот постулат, он рассказал, что, когда его подразделение было расквартировано в городе Харькове, на Украине, он добыл триста тонн продовольствия с целью спасти голодающее население города. Я спросил его: «Попала ли часть тех продуктов хоть в одну еврейскую семью?»

«Да, конечно».

«Вы сами видели, как те продукты были переданы еврейской семье?»

«Я вообще не видел ни одной семьи из тех, что получили эти продукты».

«Тогда откуда вы знаете, что кто-то из евреев тоже получил часть того продовольствия?»