Майкл Масманно - Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939—1945

Иногда возникали сомнения по поводу того, следует ли относить ту или иную группу лиц к евреям. Одному из подразделений эйнзатцгруппы D, действовавших на Крымском полуострове, пришлось столкнуться с сектой, члены которой называли себя крымчаками. (Крымчаки, как и караимы, — потомки тюркского населения Хазарского каганата (уничтожен в 965 г. князем Святославом), принявшего в конце VIII — начале IX в. иудаизм. — Ред.) Не существовало четких стандартов относительно того, следовало ли относить крымчаков к евреям или нет, то есть подлежали они казни или нет. О самих крымчаках было известно не так много. Они говорили на турецком языке. Однако когда-то в очень далеком прошлом этот народ породнился с евреями, отчего в жилах крымчаков стала циркулировать еврейская кровь. Стали ли они в результате евреями сами? Подлежали ли они уничтожению?

Переданную в адрес группы IV В4 радиограмму Эйхман получил в VII группе, занимавшейся вопросами идеологических и научных расовых исследований. Здесь изучали труды, написанные авторами-евреями, и Еврейскую энциклопедию. Он передал запрос своим подчиненным и приказал им подготовить рапорт о происхождении крымчаков. Мелкие чиновники, хорошо представляя себе, какого ответа от них ожидают, к тому же хорошо отдавая себе отчет в том, что легче что-то утверждать, чем опровергать, составили совместную резолюцию, где указывалось, что крымчаки должны были быть евреями. По радио из Берлина в Крым, в адрес эйнзатцгруппы, было передано распоряжение о том, что крымчаки были евреями и, следовательно, должны быть расстреляны. И они позже были расстреляны.

Несмотря на то что Эйхман был уверен в том, что ему никогда не придется держать ответ за массовые убийства, совершенные по его приказу, он, тем не менее, посчитал, что его преступления будут выглядеть менее чудовищными, если в официальных документах в качестве жертвы будет фигурировать не только и не просто еврейский народ. Независимо от того, насколько далеко он отошел в своих кровавых злодеяниях от любых моральных принципов, он все же сознавал, что в глазах некоторых людей безжалостная бойня людей по расовым признакам может быть расценена как нечто слишком уж преступное. Тот аргумент, что евреи представляли собой угрозу национальной безопасности, было необходимо подкрепить материальными доказательствами. Даже на своем судебном процессе Эйхман признал, что евреи «никогда не выступали прямо против рейха». Поэтому было необходимо подобрать правдоподобное объяснение, в чем же заключалась исходящая от евреев угроза.

И Эйхман нашел такую правдоподобную версию, правда, она не доказывала вину евреев, а утверждала, что существовали еще и другие группы, которые также были виновны. Если эйнзатцгруппы убивали какую-то другую группу населения, например цыган, то никто уже не мог заявлять, что евреев убивают просто за то, что они являются евреями: ведь одновременно казнят и тех, кто не является евреем. Кроме того, добавляя в списки обреченных на уничтожение другие группы людей, он никак не ослаблял эффективность работы над проектом по уничтожению евреев. Поэтому Эйхман с легким сердцем порекомендовал Гейдриху добавить в список обреченных еще и цыган.

Цыгане редко принимали участие в политической жизни страны, в которой находили себе очередной временный приют. Они любили веселые, яркие цвета и в течение многих столетий украшали простые сельские наряды яркими, живописными тонами.

Многие из мелодий этого народа были взяты за основу произведений таких композиторов, как Ференц Лист и Иоганн Брамс. Несмотря на то что цыгане порой вызывали раздражение своим непрекращающимся бродяжничеством, праздностью, мелким воровством и фантастическими предсказаниями, вряд ли кто-нибудь решился бы рассматривать их как смертельную угрозу и выступил за выдворение их навсегда из цивилизованного общества. Никто, но не Эйхман и его партнеры-убийцы с их маниакальными планами переделать все человечество и построить совершенную в биологическом плане арийскую цивилизацию. Для того чтобы отобрать цыган из прочей массы населения, не требовалось совета старейшин. В своих ярко раскрашенных кибитках и шатрах они всегда выделялись среди остального населения любой территории, и их легко можно было найти, предупредить о необходимости переселиться, и эта новость никогда не была для них чем-то необычным. Постоянное перемещение было смыслом их существования, страсть к путешествиям была у цыган в крови. Им говорили, что для сохранности они должны поместить свои скрипки, гитары, сложенные шатры, запасы одежды, золотые браслеты, серьги и другие украшения в грузовые машины, которые стояли неподалеку в ожидании. После этого их приглашали занять места в кибитках; при этом часть цыган сажали также в грузовики. Они повиновались и с веселыми песнями ехали к новому месту стоянки, как правило противотанковому рву где-нибудь среди лесов. И когда они видели в руках палачей из эйнзатцгруппы винтовки, улыбки покидали их лица, а песни застывали в горле.