Мери Латьенс: Жизнь и смерть Кришнамурти

Пока Кришнамурти был провозглашен Теософским Обществом мессией, деньги, земельные наделы и собственность лились к нему потоком. Когда же он отошел от Общества, отрицая свою роль, он возвратил все пожертвования и начал новую жизнь, не зная, будут ли у него последователи и деньги сверх годовых 500 фунтов. Так случилось, что он привлек сторонников с более широких и гораздо более интересных мест; словно по мановению волшебной палочки появились деньги для всех замыслов, переполнявших его сердце. До конца своей жизни он не уставал повторять: «Делай дело, и если оно праведное, деньги найдутся».

Кришнамурти не захотел быть чьим-либо гуру. Он не хотел, чтобы люди следовали за ним слепо и покорно. Он считал предосудительным культ духовного руководства и трансцендентальной медитации, принесенных из Индии на Запад. В особенности он не хотел учеников, которые могли бы создать другую религию под его именем, построить иерархию и узурпировать право на истину. Все, что он требовал для своего учения, — это чтобы оно поддерживало зеркало, в котором люди смогли бы увидеть себя в истинном свете как снаружи, так и изнутри, и если бы увиденное их не удовлетворило, изменили себя.

Особое внимание Кришнамурти уделял воспитанию детей пока их ум еще не закоснел в предрассудках общества, в котором они родились. Он основал семь школ, носящих его имя, — пять в Индии, одну в Англии и одну в Калифорнии, все они до сих пор процветают. Старейшая школа в Риши Вали основана в начале тридцатых годов между Мадрасом и Бангалором; в ней 340 учеников, треть из них девочки; школа пользуется славой одной из лучших в Индии. В его самой маленькой школе в английском графстве Гемпшир только 60 учеников (поровну мальчиков и девочек), но они 24 национальностей.

Крупный центр Кришнамурти для взрослых был открыт вскоре после его смерти неподалеку от английской школы, хотя и отдельно от нее. Концепция такого Центра и его создание были одной из главных забот Кришнамурти в последние два года жизни. Еще три менее крупных центра для взрослых созданы в Индии в 60-х годах. Кришнамурти также основал три фонда — в Англии, Индии и Калифорнии, и один вспомогательный, чисто административного характера, в Пуэрто-Рико, каждый с советом попечителей. Существуют также взаимодействующие комитеты в 21 стране.

У Кришнамурти десятки друзей во всех странах, где существуют комитеты, во всех сферах общества, включая королев и буддийских монахов. В ранние годы в числе больших его поклонников были Бернард Шоу, Леопольд Стоковский и Антуан Бурдель, скульптор; Алдос Хаксли, Джавахарлал Неру и Рабло Казальс считали себя его друзьями. Еще раньше он подружился с миссис Ганди, профессором Морисом Вилкинсом, обладателем Нобелевской премии в области медицины, доктором Дэвидом Бомом — физиком, Рупертом Шелдрейком — биологом, и Теренсом Стампом — актером, а также с известными людьми, которые брали у него интервью или вели с ним дискуссии, включая доктора Джонаса Салка и Далай-ламу. Вне сомнения, Кришнамурти внес лепту в построение моста между наукой и религией.

В последние 20 лет на беседах Кришнамурти присутствовало от 1000 до 5000 человек, в зависимости от размера зала или шатра, где он говорил. Что же привлекало тех, кто приходил послушать его? Примечательно, как мало было среди них хиппи, хотя основную часть составляла молодежь. Его аудитория главным образом была представлена благовоспитанными, аккуратно одетыми людьми, как мужчинами, так и женщинами, которые серьезно и внимательно его слушали, хотя он и не обладал даром ораторского мастерства. Его учение не имело своей целью умиротворить людей, но, напротив, встряхнуть их, чтобы они поняли, что мир в опасности, причем каждый в ответе за это, поскольку, согласно Кришнамурти, каждый человек — есть мир в миниатюре, микрокосмос.

В том, что привлекало людей к Кришнамурти, немалое значение имела, без сомнения, его внешность. Он был необычайно красив и даже в старости сохранил стройность фигуры и красоту осанки. Но наибольшая притягательность была в его личном обаянии. На публичных выступлениях он мог говорить сурово, иногда почти неистово, но беседуя с отдельными людьми или небольшой группой, он всегда проявлял теплоту и расположение. Хотя он и не любил, чтобы к нему прикасались, сам он, разговаривая, часто наклонялся, чтобы дотронуться до руки или колена собеседника; он любил крепко пожимать руку друга или любого человека, обратившегося к нему за помощью. Более того, он любил смеяться, шутить и обмениваться веселыми историями. Его громкий, глубокий смех был весьма заразителен.